Жил Иван в небольшом поселке на Колыме. А в отпуск ездил в такой же маленький поселочек на материк, в Центр. Пока отдыхал в доме тещи, все там преобразил: крышу перекрыл, забор подправил, мебель подновил. Даже гроб ей смастерил. Местность безлесная, доски днем с огнем не сыщешь, так он шпалы порезал на пилораме. Добротные, новые шпалы, пропитанные креозотом — от древоточцев защита. Наверное, теще, когда отдаст Богу душу, будет уютно покоиться в нем.
Она обрадовалась, стала похваляться перед соседками своим зятем, умельцем на все руки. И ей позавидовали, стали просить Ивана сделать им тоже по домовине. Он отнекивался и даже сердился: не гробовщик же я, охотник. Соболя промышляю. Потом, чтобы отвязались, пообещал в следующий приезд заняться деликатными заказами.
Женщин не обманешь, не поверили они Ивану, явная неохота слышалась в его голосе. И, правда, ни разу больше не появился колымский умелец на материке. Его медведь задрал на охоте. Или он утонул в озере, каких немало на северной земле. Во всяком случае, ушедши в тайгу, не вернулся. Дело обычное на Колыме.
А теща еще восемнадцать лет прожила. Хоронить стали, а гроб — как яичко сверкает.
Почти на каждую рассказанную байку мой друг Стас рассказывает другую, по теме. Или не совсем, а куда ассоциация выведет. И всегда это ярче и смешнее выходит, потому что все сам пережил, а переживает он всегда остро. Я под Новый год мышь ловил вместе с котом. Накануне Года мыши. Макс привык с крохотными иметь дело, а эта оказалась побольше. Пришлось мне служить загонщиком на мышиной охоте. Шваброй ее из-за шкафа выгонять.
А я, сказал Стас, шахматной доской ловлю — есть такие в виде плоского ящичка, куда потом убирают фигуры. Кусок сыра, обломок карандаша, и за вечер восемь штук добываю и топлю в унитазе.
Желая переменить тему, рассказываю о рыбалке в солнечную погоду на затененном льду, когда каждая навага видна с поверхности.
Это что, сказал Стас, вот я вспоминаю Машу — красу и гордость поселка, которая ловила карпов собственной юбкой, задирая подол и демонстрируя окружающим свои восхитительные формы.
Говорю Стасу, что нужно ему собирать эти истории и издать отдельной книгой, немалым тиражом.
Он же моментально привел в пример другую женщину, которая бросила в пьяного мужа телевизор, побив мировой рекорд в метании тяжестей для женщин. Ее позвали выступать в цирке, но получили отказ. Метать тяжести, просто так, без причины, она не может, ей всякий раз потребовался бы телевизор и пьяный муж. Но и в этом случае она не может гарантировать, что достигнет нужного градуса гнева. Не может женщина все время гневаться и злиться. Иногда нужно и смолчать в тряпочку. Иначе род человеческий может прекратиться.