Это было совершенно не нужно — мы явно были ведьмами и не отрицали этого. Но священник завис рядом, неся улыбку на своих тонких губах. Он наслаждался этим.
И тогда я поняла, что заставило Торн кричать и просить подобное. Это имело мало общего с кинжалом, протыкавшем её тело; мало общего с болью, от которой она должна была страдать. Нет, то что вызывало у неё страх был инструмент, который держал священник.
Это были мои ножницы, те самые, которыми я отрезала фаланги больших пальцев моих мёртвых врагов. Остальная часть моего оружия лежала аккуратными рядами на деревянном столе в дальнем углу. Но священник должен обладать какими–то знаниями, чтобы выбрать именно ножницы.
Вываренные в котле с проведением правильного ритуала, кости пальцев могли дать их обладателю тёмную магическую силу. Но потерять свои пальцы — это одна из худших вещей, которые могут произойти с ведьмой. Это приносит большое бесчестье — всё, чего достигла ведьма в жизни, перестаёт существовать. И такая судьба — самое страшное для ведьмы–убийцы. После того как её превозносили, боялись и почитали в клане — она становилась объектом насмешек.
Хотя можно выжить после отсечения пальцев, но многие ведьмы погибали от шока после этой процедуры. Даже если они поднимутся после смерти, могут быть различные последствия. Считается, что изувеченная таким образом ведьма, не может возродиться, не может снова ходить по земле. Она должна остаться во тьме навсегда.
Не удивительно, что Торн кричала в ужасе от такой угрозы. Для неё самым худшем будет стыд и потеря уважения. Она надеялась стать величайшей ведьмой–убийцей клана Малкин всех времён, и что бы такая репутация сохранилась после её смерти. Священник угрожал ей отсечь пальцы ножницами в два приёма.
Я быстро оценила ситуацию отмечая двух охранников у дальней стены. Таким образом, в камере было четверо мужчин и один в коридоре.
Я быстро отступила и вернула свой дух в тело так быстро, как только смогла. Открыла глаза и начала использовать свой последний магический ресурс, выворачивая шею и шевеля языком насколько это было возможно. Покрутив ожерелье вокруг я добралась до последнего неиспользованного пальца и засунула его в рот. Затем я сосал его, медленно втягивая в тело накопленную им энергию. Сделав это, я выплюнула его и сконцентрировалась, сосредоточив внимание на одиноком охраннике за дверью.
Мой последний лоскуток магии не имеет достаточной силы, чтобы заставить его войти в камеру и освободить меня от цепи. Но я могла бы сделать по–другому — заложив элемент сомнения в его сознание и его обязанностью будет охранять проход, за исключением входа в пыточную камеру, но в то же время обеспечивая мою безопасность. Я использовала простое заклинание наполнившее его мысли тревогой обо мне.