— Сука! — Эндрю достаточно неосторожно задел локтем стеллаж и грозящийся грохнуться, он висел в полуметре от пола, быстро схваченный при падении.
Я поспешил парню на выручку. Оксана тем временем спешно собрала разлетевшиеся по комнате нотные листы. Водворив вдвоём стеллаж на его прежнее место, в пыльный небольшой закуток, суета наша с Эндрю на этом кончилась.
— Неплохо бы вымыть руки, — после этого замечания мой приятель направился к выходу. Прежде чем он хлопнул дверью, я заметил клубок паутинки, прицепившийся к джинсам ушедшего.
— Надеюсь, я не такой грязный, как Эндрю, — усмехнувшись, я потёр руки и окончательно успокоился, осмотрев обе штанины: те и впрямь не испачкались.
Сколь упорно я ни отпирался, Леди Ю всё же добилась соблюдения гигиены, — вручила мне пачку салфеток, раз уж я посчитал водные процедуры излишними. Сделал я это больше из нежелания её огорчать, нежели из чистоплотности, когда молча взял в руки блестящую упаковку.
— Какую вещь вы разбираете? — полюбопытствовал я. Привычку называть песни, этюды, прелюдии, вообще любые произведения, «вещью» я приобрёл здесь у преподавателей.
— Вторая соната Шопена, — ещё до ответа Оксаны я подсмотрел заголовок в раскрытой, оставленной возле клавиш, чёрканой-перечёрканой партитуре, о чём умолчал.
— Хотя это лишь по программе. Для себя я в последнее время играю что‑нибудь из Рэя Чарльза, — Леди Ю не переставала меня изумлять. Салфетка в моей ладони уже пропиталась потом.
— С удовольствием услышу твою игру. — я не лукавил в тот момент совершенно.
«Большим талантам большие поклонники, верно?»
Поборов видимое стеснение, она, поёрзав на стуле, замерла, едва заметно тряхнула головой, и уже через мгновение её пальцы вступили в проворную пляску, передвигаясь по клавиатуре. «Вещью» была «You don`t know me».
Леди Ю неподражаема, когда она музицирует, — мне бросилось это в глаза, как только из‑под её рук зазвучали первые аккорды мелодии. Ощущение это не покидало меня, сопровождая до самой концовки, и с каждым новым пассажем девушки лишь усиливалось, играло новыми красками каждую модуляцию. Всё исполнение мы пребывали в религиозном молчании.
— Твоя версия мне понравилась, Ю, — я нарушил тишину первым. — Ты очень тонко чувствуешь музыку. И старины Чарльза, и, я уверен, вообще.
Она зарделась от счастья.
— Обожаю её слушать. — с гордостью за подругу сообщила Оксана.
Неизвестно какие ещё эпитеты ожидали Леди Ю, смутившуюся теперь, казалось, до крайности, если бы в наш крохотный мирок комнаты не ворвался в тот момент Эндрю, возвратившись из мира большого. По всей видимости, планета, за то время, что мы тут сидели, претерпела серьёзные изменения. Пахло, если не концом света, то тянуло душком совершившейся революции.