Не каждый сразу увидел, как скоро переменилось училище. Изменения происходили стремительно и, что называется, на глазах. Студент заведения не заметил, как быстро «Чёрные соколы» запустили когти свои во внутреннюю жизнь учреждения. Сначала он ведать не ведал ни о каких организациях, и слышал разве что краем уха о союзе студентов шёпотом. Теперь же студент стал «субъектом общественных отношений», как это говорилось в пропагандисткой литературе у «соколов». Уж эти‑то заявили о себе громко и не таясь!
Только зайдёт второкурсник вовнутрь, как сразу же на него — плакаты, лозунги и символика бесконечным потоком и со всех сторон разом. Теперь в Зеркальном Зале отдыхавшие сидели под здоровенным транспарантом с изображением титульной птицы. Пойдёт этот же второкурсник подниматься на свой этаж, как во всю длину каждого коридора — ленты в духе «брось раздумья — вступай, участие в жизни общества принимай». Социально-активного плана, в общем, были все эти агитации. Правда, «п» в «принимай»
приходилась как раз на дверь 312‑й, и каждый раз открывая её, буква стремилась отклеиться.
Вот второкурсник на утреннем, самом раннем своём занятии, — и здесь, и сейчас, ему преподаватель вручал брошюру с разъяснениями, что вот «соколы», что вот года с такого‑то, занимаются они тем‑то.
Окружили коварные негодяи!
Пожелала вступить в их ряды добрая половина студенческого сообщества. Пиар, грамотно преподнесённый, сделал «соколам» репутацию в самое краткое время.
И вот день вербовки настал. Представлялось в то утро, что сами стены тогда пропитались некой неизъяснимой патетикой, а особый торжественный дух, наполнив собою воздух, навис над целым училищем. Малыми группками, в основном, по двое — по трое, собирались в фойе желающие получить бейдж и, если успеют сегодня, ещё и спецформу, полагавшуюся вступившим.
Сейчас все ожидали того, что Тухманова, открыв двери в актовый зал, выйдет к ним с приглашением.
Кто‑то молча прохаживался на месте, — скрипя при этом ботинками каждый свой шаг по плитке, — кто‑то, проводя время за обсуждением новых шуток, тихонько посмеивался в стороне.
С занятий все были отпущены. Набор в ряды организации должен был начаться в два ровно. Впрочем, циферблат на первом этаже упрямо горел красными цифрами и показывал два пятнадцать. Эти часы не торопились.
— А почему Ковальчук не пришёл? — в одной из скучковавшихся группок подняли на обсуждение незамысловатый вопрос.
— Тебе он разве не говорил?
— Нет. А что я должен был знать?
— Так сегодня ж ещё конкурсантов для поездки в Будапешт слушают.