Для людей, одушевленных подобными «исповедническими чувствами, людей «усталых» – естественно не может существовать никаких широких горизонтов. И, следовательно, конец повести г. Боборыкина не оставляет никаких сомнений в этом.
Булашева автор заставляет в заключительных сценах повести признать себя совершенно ничтожным, совершенно беспомощным человеком, человеком, мечущимся из стороны в сторону без надежды когда-либо пристать к определенному берегу. Инна Николаевна вступает на путь, идя по которому она должна решительно проститься со светлыми традициями своей юности и сузить круг своих интересов чисто эротическими. Костровин, потрясенный изменой своей жены, окончательно погрузился в мистицизм, приходит к самому пессимистическому взгляду на сущность жизни, признает, что процессы мировой жизни – сплошное зло.
Он покидает Россию, едет паломничать и высказывает намерение совершенно отрешиться от мира и где-нибудь на Афоне принять схиму…
Путь к Афону – вот, куда стремятся наиболее искренние и прямолинейные из «исповедников»…
На этом пути находится теперь очень и очень много интеллигентов… Фигуры боборыкинских исповедников очень и очень характерны для нашего времени.
«Исповедники» начинают громко о себе заявлять. Они находят себе теоретиков даже среди лиц, интересы которых, казалось бы, направлены в совершенно иные стороны.
Вот два красноречивых примера тому. – В только что вышедшем сборнике «Литературное дело» помещены, между прочим, статьи С. Булгакова, «Васнецов, Достоевский, Влад. Соловьев и Толстой. Параллели» и Николая Бердяева «К философии трагедии. Морис Метерлинк».
С. Булгаков известен был несколько лет тону назад за одного из виднейших представителей «мировоззрения девяностых годов». Но с ним, очевидно, произошел коренной внутренний переворот. Недавно он прочел в московском психологическом обществе речь, удивившую всех: в этой речи он выступил проповедником разных метафизических «истин». Теперь, в своей статье, он, говоря о национальном сознании русского народа, поскольку оно проявилось в произведениях Васнецова, Влад. Соловьева, Достоевского и Толстого, распространяется преимущественно о вопросах религии. Он заявляет себя сторонником религиозного чувства и в религиозном чувстве он ценит именно то, что ценят герои г. Боборыкина. Он любуется, как эстетик, изображениями религиозного чувства у Васнецова. Его привлекает к себе религиозный экстаз. Он очарован мистицизмом Достоевского. В философии Вл. Соловьева он всего выше ценит не практическую часть ее, не проповедь «добра» и деятельной христианской морали, а причудливость ее мистических концепций…