к проведению
без оглядки раз выставленных принципов. Столь часто применявшееся сравнение спекулятивного движения в Германии с современным ему революционным движением во Франции – более чем простая аналогия»
[46].
Бесспорно, объективные идеалисты проявили немало смелости в среде спекулятивных построений. Бесспорно, нечто общее между французским революционным движением конца XVIII ст. и немецким философским движением начала XIX ст. имеется. Но только это «общее» отнюдь не позволяет проводить никаких рискованных параллелей. Оно сводится к тому, что оба означенных движения – симптомы развития промышленной, капиталистической буржуазии: далее идут различия. Стремление объективных идеалистов к абсолютным точкам зрения как раз ничего общего с революционным темпераментом и революционными начинаниями французской буржуазии не имеет. Французская буржуазия ставила своей задачей решительную борьбу против опеки государства над промышленностью, против промышленной регламентации, установленной старым режимом. Если раньше, при своих первых дебютах, французская мануфактура мирно уживалась с автократической монархией, не только не протестовала против попечительных мероприятий ос стороны последней, но даже находила их весьма желательными для себя, то теперь французский капитал достиг значительной степени устойчивости и эластичности, и вмешательство со стороны правительства в его дела он считал уже слишком тяжелым бременем. Еще физиократы, как известно, провозгласили принцип: «руки прочь!», «lassez faire!». Немецкий каптал, идеологами которого выступают объективные идеалисты, напротив, исповедовал веру в спасительное действие правительственной опеки.
О реакционном, а вовсе не революционном характере экономических идеалов «романтиков» свидетельствует политико-экономический трактат одного из них. В своем «Закрытом торговом государстве» Фихте старший доказывает необходимость самой строгой, чисто цеховой регламентации промышленности.
Правительство образцового, по терминологии Фихте[47], «разумного» государства (Vernunftstaat) не должно допускать, чтобы кто-нибудь из его «подданных» занимался тем или иным производством, не выдержавши предварительного испытания, не удостоверивши правительственных агентов в своем профессиональном умении и ловкости. Подобного рода требование является в наши дни типичным для Mittelstund'а, мелкой буржуазии, буржуазии ремесленников, надеющейся путем создания искусственных преград остановить победоносное шествие крупного капитала и спасти себя, таким образом, от неминуемой гибели. То же требование предъявляла к государству, как явствует из трактата Фихте, немецкая «фабрика» (Fabrike), точнее, мануфактура начала XIX века.