».
Правда, сам Мах идеалистом себя признать отказывается. Устанавливая идейное родство с Беркли, он, тем не менее, протестует против отождествления своих воззрений с воззрениями английского философа. Но какова его аргументация в данном случае? Он ссылается на то, что Беркли ставит элементы в зависимость от чего-то, находящегося вне их, в зависимость от неизвестной величины (божества). В свою же систему понятия подобной зависимости он не вводит: в ней говорится лишь о зависимости элементов друг от друга. Возражение Маха нельзя назвать удачным. Центральное понятие его философской системы, знаменитое «ощущение» вовсе не является отрицанием не только организаторского, но и верховного организаторского начала. Пусть даже подвергается уничтожающей критике представление о «я», о «субъекте», о «носителе» психических качеств, пусть это «я» сводится к простому комплексу ощущений, комплексу высшей степени подвижному и устойчивому, суть дела от этого не меняется. Критика представления об «я» продиктована Маху взглядом на подчиненных организаторов, как на организуемую «массу». Но, параллельно с таким взглядом, венский философ высказывает воззрения иного рода: он знает организаторскую волю не только как организуемую, но и как организующую. Все его учение о комплексах ощущений есть не что иное, как апофеоз организующей воли. Вне нее ничего нет, все существует в ней и через нее!
Понятие о «безличном руководителе», как о субстанции, уступило место понятию о нем, как о проявлениях его «воли». Опять, как и у Авенариуса, официально не признанный, он инкогнито присутствует и распоряжается миром.
Мы кончили.
Напоминаем, что мы не намеревались предложить вниманию читателей историю новой философии. Задача наша была иная. Исторический анализ играл для нас лишь роль вспомогательного средства. Мы прибегали к нему, руководимые интересами теоретического характера. И нам достаточно было выяснить общий ход «философской эволюции» за известный период, иллюстрируя нашу точку зрения рядом примеров. Несомненно, можно было бы взять большее число примеров, можно было бы заняться рассмотрением большего числа деталей при оценке каждого из выбранных нами философских систем. Наряду с умозрительными построениями Вундта, Авенариуса, Маха, мы могли бы, напр., подвергнуть анализы взгляды таких представителей новейшей западноевропейской философии, как Ренувье[67], Брэдли[68] или Бергсон[69]. Разбирая систему Канта, мы могли бы остановиться, напр., на учении о «схемах»; или, говоря о Вундте, мы могли бы разобрать его теорию «апперцепции»