— Самоуверенный дурак! Уходи! — Филатова открыла дверь, скрестила руки на груди и отвернулась.
Данила двинулся к дверям. Проходя мимо Олеси, вдруг остановился. Протянул руку и провёл пальцев по её распухшим губам. Его лицо было слишком близко. И это пугало девушку, нервировало. Она даже дышать перестала на какое-то мгновенье. Попыталась отодвинуться — не получилось. Рука Даньки легко придавила её к стене.
— Уходи!
— Ага, — усмехнулся Раер. — Только поцелую на прощанье!
Его ладони легли ей на плечи, а губы мягко коснулись её рта. Олескины губы сами, помимо её воли, раскрылись навстречу. Руки обхватили крепкую шею парня. Всё, пропала…
Поцелуй становился всё глубже. Данькины губы всё требовательнее. Воздуха уже не хватало обоим. Они тяжело дышали не в силах оторваться друг от друга. Началось какое-то безумие…
Данила первый оторвался от Олеси. Разжал её руки. В его лице проглядывалось волнение. Он смотрел Олеськи в глаза, словно ища в них что-то. Потом наклонился к ней, но тут же отстранился, сжал кулаки, и быстро вышел из номера.
Олеська закрыла дверь, её била мелкая дрожь от незнакомых чувств, вызванных Данькиными губами. Она была напугана произошедшим, ей нужно было всё срочно понять и обдумать. Слишком уж всё было сложно и не понятно: переплетение противоречивых эмоций, разум отказывался принимать тот факт, что Дан больше не лучший друг и никогда им не будет, а сердце билось сильно от воспоминания о поцелуях и по телу бежали мурашки.
Филатова доплелась до кровати, опустилась на нее, и тут же разревелась. Она ревела долго. Затихала на время, успокаиваясь, и вдруг опять начинала реветь. Когда слёзы иссякли, Олеська заснула…
Глава вторая. Несчастный случай
Наши дни. Кировский район 07:00
Сырой, морозный воздух висел над болотом…
…Некоторое время Макс ещё пытался упираться локтями в рыхлую грязь болота. Он уже до пояса ушёл под неё и продолжал погружаться. Вылезти не получалось, трясина засасывала всё больше. Силы стремительно уходили. Осталось только упрямство и жажда жизни.
Максим вдруг обозлился на собственные руки, которые отказывались двигаться, на своё бессилие, на себя самого. Дёрнулся, толкаясь вперёд, насколько позволяли оставшиеся силы, и, наконец, дотянулся до протянутой толстой ветки. Ухватился. Дальше действовал Данила.
— Готов? Тащу… — крикнул он и потянул.
Всей тяжестью, налегая на ветку, Никитин с трудом вытянулся на несколько сантиметров из засасывающей холодной топи. Мокрые грязные штаны липли к телу. Каждый новый толчок давался с напряжением…
…на четвереньках, тяжело дыша, он выполз на твёрдую землю, развёл руки в стороны и опустился на живот, уткнувшись в кашу грязи. Дан стоял над ним. Хорошо, что в этот момент он не видел лица Макса, а то бы прочитал на нём всё, что думал Никитин о нём и о той глупой ситуации, в которую только что из-за его упрямства они попали.