Наскоро оседлав коней, братья поскакали в сторону столицы, и Янош разумно полагал, что в городе искать их будут меньше всего, к тому же надеялся разузнать хоть что-нибудь о причине происходящих событий, и главное, разъяснить судьбу своих родных. Надежда его оправдалась полностью, но услышанные на Бухарестской базарной площади новости были убийственными. Слухи ползли один страшнее другого, но Януш сердцем чувствовал, что большинство из них правдивы. Так он узнал о казни господаря, продавшего душу дьяволу, и о том, что родителей его, Уласло и Юлии, равно как и окаянного дяди Рудольфа, скорее всего больше нет среди живых. Спустя несколько дней, после изнурительных разъездов по окрестным местечкам, после осторожных расспросов, они с Михаем, наконец, отыскали зловещее пепелище. По оставшейся груде не захороненных никем костей уже невозможно было разобрать, кто есть кто. Однако на одном куске безымянного посеченного скелета Михай углядел блеснувшее сквозь маслянистую сажу золото. Это был золотой с рубинами крест старого Рудольфа, зацепившийся колечком за обломок ребра. Янош не стал поднимать оставшуюся от дяди реликвию, а только вдавил крест в обугленный прах кованным гвоздями сапогом и смачно, от души, плюнул на дядюшкины останки.
Так начиналась пора скитаний. Янош и верный его Михай, неразлучный с братом и в горе и в радости, убравшись поскорее из охваченной мятежами Валахии, попытались для начала найти безопасное убежище в одном из известных им родственных гнезд. Это намерение чуть не стоило обоим головы. Яношу и его названному брату пришлось сполна испытать на своей шкуре все ужасы предательства старого Рудольфа. Противоречивые слухи о неправедной кончине господаря влахов расползлись подобно ядовитой жиже по всей Восточной Европе. Поднялась новая страшная волна охоты на ведьм, в каждой деревушке, в каждом местечке, суеверные, напуганные монахи и попы изыскивали своих Рудольфов и Владов, тащили во множестве на костер безвинных отшельников, подозрительных путников и просто не угодивших им прихожан. Целые гнезда снимались с насиженных мест и разбредались подальше в разные стороны кто куда. В тех же местах, где братьям удавалось еще застать на месте семью родичей, соплеменники гнали их прочь, как нечистых и гнусных отступников, проклиная и грозя смертью. В гнезде же, жившем под Кутно, куда братья опрометчиво сунулись, все же надеясь на некоторую помощь, зловещая угроза чуть было не осуществилась, так, что Янош и следовавший за ним неотступно Михай еле-еле унесли ноги. Семью Балашши объявили навеки проклятой и, стало быть, стоящей вне законов общин, несущих бремя «тайны». Более того, всех Балашши считали повинными в постыдном и корыстном разглашении этой «тайны», в том, что люди вообще, наконец, узнали достоверно о самом факте существования гнезд, а, значит, подлые Балашши подставили под удар всех своих собратьев и родственников. Братья оказались в положении изгнанников, постоянно опасающихся за свою жизнь.