— Что сделала?
— На Джейсона, — проигнорировав сестру, сетует Норин и гневно сводит брови. — Что ты вообще знаешь о нем, кроме имени, которое, вполне возможно, фальшивое? Никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяй оборотням. Они одиночки и живут ради выгоды.
— Как и все люди.
— Нет. В отличие от людей, они, уходя, сердце не разбивают, а вырывают из груди.
— Джейсон спас меня. Вот, что я знаю. — Сплетаю на груди руки и выдыхаю. — Разве я привела бы в дом врага? Я могу ему доверять. Он очень хороший человек.
— Он не человек, — пропевает Мэри-Линетт, сухо улыбнувшись, — забыла?
— На меня напали трое мужчин. Они утащили меня в переулок, и Джейсон пришел за мной, пусть и не должен был. Он предупреждал, а я не послушала. Была зла, убежала.
— Это ты умеешь.
— Простите, — я виновато выдыхаю и плюхаюсь на край кровати, она прогибается под моим весом, предательски скрипнув, — мне очень стыдно. Я поступила неправильно. Но не знаю, что бы я наговорила, оставшись. Мне нужно было побыть одной.
Тетушки одновременно приближаются ко мне. Неожиданно напряжение испаряется, они присаживаются по бокам от меня, приобняв за плечи. Странно. Только что кричали, а теперь обнимают. Мэри-Линетт заботливо поправляет мне волосы.
— Мы испугались. Не контролировать себя в те минуты, когда тебе нужна помощь…
— …страшно, — заканчивает Норин, смотря куда-то в окно. — Очень страшно смотреть на то, как ты уходишь, и быть не в состоянии тебя остановить.
— Я понимаю. Невыносимо смотреть, как люди ошибаются и ничего не делать.
Норин переводит на меня взгляд и словно понимает, что я ощущаю дрожь в коленях.
Я почти уверена, что сломленные люди чувствуют друг друга. Это словно негласное правило между двумя искореженными скалами, о которые разбиваются кривые волны. Не в состоянии сдвинуться с места, они просто терпят и глядят в глаза собрата напротив.
— Что тебе рассказал Ноа? — С прашивает она, сжав в пальцах мои холодные руки.
Я устало пожимаю плечами и смотрю вниз, невольно вспомнив мертвое лицо Лоры, окровавленный снег и запах гари, забивающий легкие. Я вспоминаю, пусть и не хочу, но у жизни есть одна вредная привычка: не спрашивать тебя о твоих желаниях, а делать то, что ей по нраву. Чувствую, как Мэри-Линетт крепче стискивает мои плечи, и кривлю губы:
— Он показал мне аварию. Показал, как умерли родители и Лора.
— О, Боже. — Глухо выдыхает младшая сестра матери и хмурит лоб. — Дорогая…
— Оказалось, мама погибла не в аварии. Она единственная выбралась из машины. Но потом она увидела Лору и меня, и…
— Что?
— Лора уже не дышала, — металлическим, ледяным голосом отрезаю я, впялив взгляд в стену, — но я еще была жива, мама вытащила меня из машины. Потом появился Ноа. Они договорились. Мама попросила его. Он согласился.