– Ну вот вам притча, – подмигивая и качая головой, рекла Матрена. – Правда, не лжа. Были тому самовидцы, видели сами своими очами. Аз, врать не буду, не видавши, но от верного человека слыхавши, за что купивши, за то и продавши.
Бысть один молодец, Митрошка. Бысть он не то чтоб дурак, а так – балда… И было у балды две елды. Митрошка в том дива не узревши, думаючи, что и у всех мужей так же – две жилы подпупные в чреслах. А только прошел между девиц нерастленных и жен-мужатиц слух, что зело силен Митрошка в любовной колотьбе. И то… Вторгнет Митрошка уд срамной в женско ложе, скокотает на жене, сколько одна елда может. А как истицает первая жила становая, Митрошка второй уд в лоно ввергает и опять скокотать принимается. И таким-то двойственным мехирем наш балда самую муженеистовую жену и злострастную девицу ублажает. Собрались раз молодцы-мужи да дьяки-чернецы и пристали к Митрошке: «Говори, дурачина, как ты с женами колотишься, что самое злонеистовое естество женское ублажаешь? То ли зельем зелейным жен-мужатиц опаиваешь? То ли чары волховые на девиц нерастленных кудесишь? То ли скокотание особое на жене знаешь? То ли соитие твое наговорное? То ли елда у тебя зело вящая, муде свинцовые?» Митрошка только плечами пожимает да очесами моргает: «Ввергаю первый уд жене между лядвий, скокотаю до истицания, а потом второй уд жене ввергаю, и опять колотьба идет». – «Какой такой второй уд? – удивились молодцы-мужи да дьяки-чернецы. – Перст, что ли?» Выпучил Митрошка очеса-зеницы, выставил пясть, оглядел перста да и думает: «Нет, не перст! Перстом показывают, а не любы делают». – «Нос, может быть?» – поглумились молодцы-мужи да дьяки-чернецы. Митрошка-балда шутки не уразумел, да и мыслит: «Изреку мужам, де-мол, нос – вторая моя елда, пускай-ка отвяжутся!» – «Истинно, нос!» – кивает Митрошка. «Да ведь носом воню злую, смрад да сладковоние нюхают», – удивляются мужики. «Не верите – не надо, – стоит на своем Митрошка, – а только все жены-мужатицы да девицы нерастленные ко мне бегут, не боясь ни чужеложничества, ни детосаждения». Разошлись молодцы-мужи да дьяки-чернецы, а Митрошка-дурачина идет домой и размышляет: «Видно, второй уд для нюхания вони злой, смрада да сладковония дан!» А се… Пришедши Митрошка домой, а матерь ему и рекши:
– Митрошка, понюхай-ка дежу, не из нее ли злосмрадие по всей избе идет?
Митрошка изверг из портищ срамной уд, да и опустил в дежу.
– Что ты делаешь, дурачина?!
– Нюхаю.
– Да разве срамом нюхают?
– А чем?
– Языком! – поглумилась матерь над Митрошкой.
Дурачина глумы не понял, а себе на ус намотал.