Синельников, прикрыв за ним дверь, сказал самым будничным тоном, не придавая своим словам никакого особого значения:
- У Перфильева в пиджаке был блокнот. Дайте мне его, пожалуйста.
Пока Слава, задумавшись, доставал из кармана своих плотно обтянутых брюк блокнот в зеленом сафьяновом переплете, Синельников все же успел приметить, что он этого не ожидал.
- Садитесь пока, Коротков. Я отпущу ваших товарищей, а потом мы. с вами поговорим.
- А мне? - подала голос Манюня.
- Вас дома ждут?
- Дома бабушка одна. Она привыкла. Могу хоть до утра.
- Тогда посидите.
Слава Коротков сел в противоположном от Манюни углу и смотрел на нее не мигая. Она повернулась к нему боком.
Синельников знал, что на сегодня - и даже хоть до утра, как выразилась Манюня, ему хватит и того узелка, который Манюня дала ему в руки. Поэтому он позвал Виля и Володю и записал только самые необходимые сведения.
Вильгельм Михайлович Румеров - главный инженер автобазы № 2. 1942 года рождения. Женат, двое детей. Адрес такой-то, телефоны - домашний и рабочий такие-то.
Владимир Иванович Максимов - директор кинотеатра "Луч". 1945 года рождения. Женат, есть сын десяти лет (как он объяснил, жена и сын в данный момент отдыхают на Южном берегу Крыма). Адрес, телефоны...
Синельников позвонил в проходную, попросил постового пропустить товарищей Румерова и Максимова, а им сказал, что вызовет их для беседы в ближайшие дни. Оба покинули кабинет с величайшей благодарностью к товарищу инспектору. Она была настолько велика, что ни тот, ни другой не сказали "до свидания" ни Манюне, ни Славе.
Прежде чем начать разговор с оставшимися, Синельников позвонил дежурному по городу и попросил:
- Если поступит заявление от родных Перфильева, не сообщать пока, что он, возможно, утонул. Утро вечера мудренее.
Манюня сказала тихо, когда Синельников положил трубку:
- Да некому там заявлять.
- Почему же так? А жена?
- Она еще в семьдесят девятом умерла.
- И больше никого нет?
- У него только дочка, мне ровесница. А он у меня по две ночи ночевал. Чего ей за шнур хвататься?
Синельников понял, что на языке Манюни это означало хвататься за телефон. Положительно, она в своей откровенности не знала предела. Полистав блокнот и убедившись, что среди его страниц, густо заполненных адресами и телефонами, нет ни одной вырванной, Синельников сказал:
- Это не допрос,- но все же... - Он помолчал, подыскивая подходящую формулировку. - В общем, я кое о чем вас спрошу, и мы кое-что запротоколируем.
Он положил перед собой несколько синеватых разлинованных листов, взял ручку и заговорил казенным языком: