- Вас как зовут?
- Свои - Манюня.
- А не свои?
- По паспорту - Мария Федоровна Лунькова.
Она отвечала неохотно, но без всякого намека на неприязнь. Перед Синельниковым был безмерно уставший, будто изверившийся во всем на свете человек, и это никак не вязалось с яркой голубизной глаз и тугими выпуклыми губами.
- Вам сколько лет?
- Двадцать один, - уже с некоторым вызовом сказала она, открыла лежавшую на коленях сумочку, вынула пачку зеленых пятидесятирублевок и протянула Синельникову. - Возьмите. Мне не надо.
- Чьи? - Принимая деньги, он не смог скрыть, что это для него неожиданно. И мимолетно обратил внимание на ее пальцы: ногти совсем короткие, словно она их обгрызала, и вместо маникюра какой-то странно-неровный коричневатый налет. Это не соответствовало, так сказать, общему облику.
- Александра Антоновича Перфильева.
- Он сам их вам дал?
- Славка дал.
- Кто это - Славка?
Она кивнула на дверь.
- Этот самый, молодой, красивый. Они в пиджаке лежали. И еще, гад, шуточки шутил: купнула я Сашу.
Синельников на мгновение испытал давно знакомое ощущение, чем-то схожее с чувством человека, который идет по тропинке в незнакомом лесу, упирается в развилку, не знает, по какой тропе идти дальше, чтобы выбраться к жилью, и вдруг видит шагающего навстречу путника.
- Уточним. Этот Славка взял их из пиджака Перфильева и отдал вам?
- Да.
- Он знал, что там были деньги?
- Конечно, знал. Они же дружки. Он думает, меня за червонец купить можно, сам говорил, а я...
Синельников развернул пачку, как карты, веером. Штук двадцать, не меньше. Тысяча рублей...
- Постойте, Мария. - Сейчас Синельникову соображать надо было очень быстро. - А в чем они лежали? Где бумажник?
- Саша-папаша бумажников не носил. Просто в блокноте.
Синельников подошел к маленькому столику, положил на него деньги и начал проверять карманы пиджака, но они были пусты.
- Блокнот ищете? - спросила Манюня. - Он у Славки.
- Как его фамилия? - на ходу, по пути к двери, спросил он.
- Коротков, если не врет.
Синельников машинально взглянул на часы. Он говорил с Марией, проводив мужчин в коридор, не более трех минут. За стены управления они уйти не могут. Но три минуты - достаточный срок, если кто-нибудь захочет уничтожить кое-что, особенно если это кое-что - простая бумажка. Нескладно получилось, но он не маг и не волшебник, всего предугадать нельзя, а обращаться с заявителями как с арестованными он не имел права. Открывая дверь, Синельников уже был уверен, что дело тут нечисто.
- Коротков, войдите, - позвал он.
Тот был спокоен, но лицо его выражало некую настороженность.