Советская фантастика 20—40-х годов (Циолковский, Иванов) - страница 5

.

Лучшие произведения советских фантастов, как и советской литературы в целом, наполнялись оптимистической энергией созидания. Писатели проектировали «мировое будущее», размышляли о нем реальностями настоящего. И делали это не только с масштабом и пафосом, но и талантливо. Оппоненты вынуждены были считаться.

По свидетельству знатока жанра, французского писателя и ученого Ж. Бержье, в 20–40—х годах многочисленные американские журналы широко печатали произведения наших фантастов, письма читателей из Советского Союза. Часто под названием произведения делалась вставка от редакции типа: «Этот рассказ повествует о героических подвигах строителей пятилетнего плана»[6]. Примечательно, что большинство современных американских физиков заинтересовались наукой, читая фантастику в детстве. Об этом свидетельствуют их письма, найденные в архивах редакций.

Ж. Бержье пришел к любопытному выводу: «Если когда — нибудь можно будет написать историю либерального мышления в США между двумя войнами, то переводы советской научно — фантастической литературы сыграют в ней важную роль». Вдохновением антиутопистов повелевал инстинкт самосохранения. За «литературностью» скрывались, по выражению А. Беляева, «убогость мысли, низкое профессиональное мастерство, трусость научных и социальных концепций». С ним согласился сам Г. Уэллс: «Научная фантастика вырождается… вырождается особенно в Соединенных Штатах Америки… Внешне занимательная фабула, низкопробность научной первоосновы и отсутствие перспективы, безответственность издателей — вот что такое, по — моему, наша фантастическая литература сегодня». Еще раз подчеркнем, что это говорил лидер западной фантастики. Он верно полагал, что нужно «провидеть социальные и психологические сдвиги, порождаемые прогрессом цивилизации», «усовершенствовать человечество», но в силу классовой ограниченности не понимал, с чего начать.

Оппонентам хватило буйной фантазии придумать «космическую оперу» — межпланетные приключения, но выдумка лишила их возможности взглянуть на Землю, поинтересоваться человеком. Как заметил Уэллс, не хватало «подлинной науки и глубокой мысли».


Почти одновременно с А. Богдановым раскрывался талант писателя — фантаста К. Циолковского. Он создал повести «На Луне», «Изменение относительной тяжести на Земле», «Грезы о Земле и Небе» и, наконец, свое главное научно — фантастическое произведение — повесть «Вне Земли». «Хочу быть Чеховым в науке, — писал он, — в небольших очерках, доступных подготовленному или неподготовленному читателю, дать серьезное логическое познание наиболее достоверного учения о космосе»