Вынимает из кармана какой–то предмет, бросает к моим ногам. Нож. Небольшой, перочинный. В путешествии нашем не раз пригождался. Но сейчас — зачем?
— Подарок был сделан нам обоим. Как я и сказал — мужчина твой. Милосердие вампира — подарить блаженство перед смертью. Давай посмотрим на милосердие человеческое.
— И что… ты хочешь, чтобы я сделала?
— Все, что сочтешь нужным. Ты ведь знаешь, как надо. Ты всегда знаешь, как надо.
Не всегда. Но сейчас я знала. Люди не должны быть связаны. Люди не должны быть рабами. Решительно поднимаюсь с земли и подхожу к мужчине. При моем приближении глаза его чуть расширяются, он заметно бледнеет. Но молчит. Держится. Обхожу его сзади и разрезаю веревки. Хороший нож, острый. Разрезал быстро.
Мужчина опускает руки, но все так же стоит, ожидая…
— Уходи, — говорю ему в спину. — Уходи, ты свободен.
Он испуганно оборачивается, смотрит на меня, на нож в моей руке. Падает на колени.
— Уходи, — повторяю я.
— Он не понимает, — вампир так и стоит, прижавшись к дереву. И смотрит на меня. Спокойно, выжидательно.
— Почему не понимает? Я же вроде по–человечески… — последнее время со мной что–то творилось, я постоянно языки путала. Скакала с одного на другой, заставляя Великого морщится, и сама порой этого не замечала. И понимать стала по–эльвийски свободно, и любую мысль выражала, не задумываясь…
— Всеобщего человеческого не существует, — просветил меня авэнэ. — У вас свой язык, у них свой.
— Но как же… погоди, в стадах они говорили. Плохо, но говорили. На моем языке.
— На каком научили, на таком и говорили, — пожимает вампир плечами. — Тут этих племен и народностей бегает — дракосова туча, а бегало — так и еще больше. И у каждого свой язык. Не учить же нам все это многообразие. Выбрали один язык — ваш, коль для вашего народа отдельный проект был, — вот ему рабов и обучили. Минимально, чтоб команды понимали.
— А…
— Ты не мучай мальчика, раз уж взялась. Лапкой махни — куда ему идти, что делать. И скажи что–нибудь, но только тоном приказа. Ты для него сейчас — Госпожа Мать — Озеро, не больше, не меньше. Так изволь соответствовать.
— Кто?
— Моя жена, согласно их поверьям, — он усмехнулся. — Если я легенды не перепутал. У разных племен они слегка разнятся. Действуй, что же ты.
Взглянула на стоящего передо мной человека, поймала его взгляд.
— Ты, — взмах рукой в сторону, противоположную храму, — должен уйти домой. Домой. Уходи, ты свободен. Ты мне не нужен. Ну?
Человек пятится в указанном направлении. Дойдя до края поляны, срывается в бег.
— А удар под ребра был бы милосерднее, — доносится до меня от дерева. — Хоть умер бы с мыслью, что отдал жизнь на благо родных.