Если книга Ланкастера излагала палеонтологию в доступной форме и заполняла общеобразовательный пробел, то книга Депере в научном отношении была на порядок выше и каждая страница вызывала массу недоуменных вопросов. Она требовала широкой биологической подготовки. В предисловии А. А. Борисяк рекомендовал эту книгу биологам, зоологам и геологам. Поскольку Иван Ефремов еще не был ни тем, ни другим, то для него оставалась последняя рекомендация редактора — ознакомиться с учебниками палеонтологии.
Иван обратился за помощью к профессору Н. Н. Яковлеву — президенту Русского палеонтологического общества — и получил разрешение пользоваться библиотекой Горного института. Однако ни толстые справочные руководства, ни даже «Курс палеонтологии» А. А. Борисяка не раскрыли юноше увлекательных горизонтов науки. Следующим шагом была встреча с Алексеем Алексеевичем Борисяком — редактором упомянутых книг и автором учебника палеонтологии позвоночных. Профессор принял юношу на квартире, долго и вежливо беседовал и обещал помочь нужными пособиями. Был ли виной тому академизм ученого или колебания самого юноши, но случилось так, что выдающийся палеонтолог и ученый не зажег в сердце Ефремова настоящего интереса к своей науке. Юноше трудно было сделать выбор между морем и наукой, и он обратился к автору морских рассказов — капитану Дмитрию Афанасьевичу Лухманову.
«Мы сидели у него дома на Шестой линии, пили чай с вареньем, — вспоминал Иван Антонович. — Я говорил, он слушал. Внимательно слушал, не перебивая, знаете, это большой дар — уметь слушать! — потом сказал: "Иди, Иван, в науку! А море, брат… что ж, все равно ты его уже никогда не забудешь. Морская соль въелась в тебя"…Это и решило мою судьбу».
Итак, выбор был сделан в пользу науки, но последний прямой рецидив моря осенью 1925 г. застал юношу на Каспии у Ленкорани командиром небольшого гидрографического катера. Старый капитан был прав. Море не забылось и дань романтике моря нашла позднее конечное выражение у Ефремова-писателя в цикле «Рассказов о необыкновенном».
В тот же период раздвоения интересов тяга к палеонтологии независимо вплетала свою нить в судьбу Ефремова. Поворотным пунктом, определившим путь в науке, стала другая встреча, которая, по-видимому, предшествовала встрече с Д. А. Лухмановым. Однажды, в начале 1923 г., сидя в читальном зале библиотеки, Иван прочитал в журнале «Природа» за 1922 г. статью П. П. Сушкина о коллекции уникальных пермских ящеров с Севера России.
Академик Петр Петрович Сушкии был крупнейшим ученым — анатомом, зоологом и палеонтологом. Он практически положил начало изучению пермских и триасовых наземных позвоночных в СССР в первые годы Советской власти. Его палеонтологические работы отличает новый уровень морфологических описаний — с палеобиологическим анализом, объяснением функционального значения морфологических структур скелета вымерших животных и, следовательно, их адаптации к определенному образу жизни. П. П. Сушкин показал также, что анализ морфологических преобразований в скелете животных в эволюционном плане может служить критерием родственных отношений в различных вымерших группах. Подобный подход, по признанию специалистов, лежит в основе современных исследований по филогении ископаемых позвоночных.