Теперь, когда я попробовал последовать за Парсифалем к его отшельнику, мне открылось слово, которое таким, каким, согласно духовнонаучным исследованиям, я должен его высказать, нигде не сообщается, но которое, думаю, я могу вполне, согласно истине, утверждать — произвело на меня глубокое впечатление, как он в словах, в каких он мог, обратил внимание Парсифаля на Мистерию Голгофы, о которой Парсифаль мало что знал, несмотря на то, что он пришел в Страстную Пятницу. Тогда старик сказал слово. Он сказал: «Подумай о том, что свершилось при Мистерии Голгофы (я говорю теперь словами, обычными для нас, которые совершенно точно передают смысл сказанного), подумай о том, что свершилось при Мистерии Голгофы. Обрати взор вверх к висящему на кресте Христу, Который сказал Иоанну слова: «С сего часу се Матерь твоя», и Иоанн не оставил ее. Ты же, — так говорил старик Парсифалю, — ты оставил мать свою Герцелойду. Из–за тебя она ушла из мира». — Парсифаль не понял полной связи, но это были слова, которые были ему сказаны, я хотел бы сказать, со спиритуальным намерением, чтобы опять–таки, как картина, влияли в его душе, чтобы именно в образе Иоанна, который не покидает Матери, он нашел кармическое примирение для того, что оставил мать. Это должно было продолжать влиять в его душе. Затем мы слышим, как Парсифаль остается короткое время у отшельника и как он затем снова ищет дорогу к Святому Граалю. Он находит Святой Грааль незадолго или непосредственно перед смертью старого Амфортаса, короля–рыбака. И тогда рыцарство Святого Грааля, святое рыцарство выходит ему навстречу со словами: «Твое имя сияет на Граале, ты будущий владыка, король Грааля, ибо твое имя явилось, излучаясь со Святой Чаши». — Парсифаль становится королем Грааля. Значит, имя Парсифаля стоит на Святой золотистой Чаше, в которой покоится гостия, на ней оно стоит!
И теперь, когда дело для меня состояло в том, чтобы найти Чашу, я впал в заблуждение благодаря известному обстоятельству, мои милые друзья. Мне всегда представлялось необходимым при оккультном исследовании принимать во внимание не только то, что получается непосредственно из оккультных источников, но, если дело касается серьезной проблемы, принимать во внимание и то, что открыло внешнее исследование. И мне кажется вообще хорошо, если при исследовании проблемы не упускаешь возможности действительно добросовестно справляться со всем тем, что имеет сказать внешняя ученость, дабы так сказать, остаться на земле, не потеряться совсем в облачных туманностях. Тут случилось так, что эта экзотерическая ученость ввела меня в заблуждение. Именно благодаря тому, что она открыла, сначала она меня увела с верной дороги, причем довольно давно. Потому что из этого экзотерического исследования я мог увидеть, что Вольфрам фон Эшенбах, когда он сочинял своего «Парсифаля», — так говорит экзотерическое исследование, — по собственному своему заявлению пользовался Кретьеном де Труа и неким Киотом. Внешним экзотерическим исследованием нельзя найти этого Киота, и поэтому это внешнее экзотерическое исследование принимает его за измышление Вольфрама фон Эшенбаха, сделанное для того, чтобы обосновать те добавления, которые он сделал к Кретьену де Труа. Внешняя наука готова допустить самое большее то, что этот Киот был переписчиком сочинений Кретьена де Труа и что Вольфрам фон Эшенбах просто расширил это произведение несколько фантастическим образом.