— Перестань! — сказала Эвелина.
Лапидус перестал смеяться и опять начал смотреть на звезды.
— Ты думаешь, мне это было просто? — спросила Эвелина.
Лапидус опять ничего не ответил, только отчего–то прикусил себе до крови губу.
— Да, да, — уже обиженно продолжила Эвелина, — думаешь, это было просто, найти тебя в этом гадюшнике, успеть вовремя и умудриться вытащить оттуда?
— А зачем? — внезапно спросил Лапидус.
— Что — зачем? — переспросила Эвелина.
— Зачем ты меня вытащила? — отчетливо, выговаривая почти по слогам, спросил Лапидус, все так же лежа на спине и смотря на звезды. — Тебя кто об этом просил?
— Никто! — так же обиженно сказала Эвелина, — Никто меня об этом не просил, об этом никто и никогда не просит…
— Ну и дура! — так же отчетливо проговорил Лапидус. — Оставила бы там и проблем не было…
— У тебя кровь на губе, — сказала Эвелина.
— Я весь в крови, — как–то очень весело ответил Лапидус, — и тут, и тут, и тут…
— Это не кровь, — сказала Эвелина, — кровь только на губе, я же вижу…
— Все равно, я весь в крови! — продолжал настаивать на своем Лапидус.
— Зачем только я тебя вытащила! — как–то очень тихо проговорила Эвелина.
Лапидус опять начал смеяться, но смех его внезапно прервался.
— Ты меня вытащила потому, что тебе нужен пакет, — сказал Лапидус. — Но у меня нет пакета, и никогда не было, ты ошиблась!
— Дерево, — сказала Эвелина, — смотри, какое дерево!
Лапидус посмотрел в ту сторону, куда показывала Эвелина. Там действительно стояло большое дерево. Прямо над ним висел убывающий месяц.
«Скоро новолуние», — отчего–то подумал Лапидус.
— Еще начало третьего, — сказала Эвелина, — у тебя есть почти пять часов.
«Почти пять часов, — подумал Лапидус, — можно забраться на дерево и построить себе дом. Или домик. Маленький домик на дереве, замаскировать ветвями так, чтобы его никто не нашел. Забраться туда и жить».
— Но ты ведь опять сядешь не в тот троллейбус, — сказала Эвелина, — и опять во что–нибудь вляпаешься!
— Не вляпаюсь, — сказал Лапидус, думая о том, как ему лучше забраться на дерево.
— Ты это куда? — спросила Эвелина.
Лапидус ничего не ответил, прихрамывая, он шел к дереву, десять шагов, пятнадцать шагов…
— Эй, — закричала Эвелина, — ты что, решил повеситься?
Лапидус опять ничего не ответил, до дерева оставалось всего ничего, почти столько же шагов, сколько дней до новолуния.
— Перестань, — донесся до него голос Эвелины, — зачем тебе это надо?
«Чтобы спрятаться, — подумал Лапидус, — я всю жизнь любил прятаться, спрячешься — и тебя все оставляют в покое. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Мне надоело бежать, не зная куда и зачем. Я бегу всю жизнь, что–то происходит — и я бегу, они заставляют меня бежать, а я слушаюсь, я не хочу бежать, но я бегу, я бегу с детства и я устал…»