— Ты уверен? — спросил Манго — Манго.
— Уверен, — горько сказал Лапидус, — вы все наполнили мою жизнь страхом!
— Ты повторяешься, — сказал Манго — Манго, — но ничего конкретного не говоришь, так не считается…
— Не говорю, — возмутился Лапидус, — а зачем? Что толку, если я скажу тебе, что боюсь телефонных будок?
— Это с чего ты их боишься? — удивился Манго — Манго.
— Тебя когда–нибудь дергало током в телефонной будке? — спросил, в свою очередь, Лапидус, — не дергало? А меня постоянно. Начинаешь кому–нибудь звонить, прикладываешь трубку, а тебя — дергает!
— А еще чего? — опять спросил Манго — Манго.
— Что — чего? — поинтересовался Лапидус.
— Ну, чего ты боишься еще?
— Двадцать два, — сказал Лапидус, — двадцать два очка…
— Ты это, — возмутился Манго — Манго, — ты меня не передразнивай, да и вообще — греби, а то лодка перевернется!
— Не перевернется, — сказал Лапидус, взмахивая в очередной раз веслом, — если бы Богу было угодно, то она бы давно перевернулась…
— Богу все равно, — сказал Манго — Манго, — ты что, еще не понял?
— И не хочу, — сказал Лапидус, — это все ты, двадцать два, двадцать два, какие–то письма, которые я прочитал! Не читал я никаких писем!
— Не какие–то, — обиделся Манго — Манго, — а конкретные. Помнишь? Двадцать два очка… И быстро падающие слова… И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»…
— Слушай, — сказал Лапидус, — я не хочу больше идти дальше, я хочу остановиться. Я со вчерашнего утра все куда–то иду и иду, почти не спал, ел в последний раз черт знает когда, а все иду и иду, знаешь, мне это надоело!
— Мне тоже, — сказал Манго — Манго, — но это не от меня зависит, и не от тебя. Мы с тобою меченые — пойми это, наконец…
Лапидус вздохнул и бросил весло. В той стороне, где был Бург, стало потихоньку проясняться. Гроза отступила от Бурга, третья гроза за эти сутки. Сутки, поделенные грозой на три почти равные части. Хотя, впрочем, не равные. Одна была вчерашним утром, вторая — минувшим вечером, третья — под новое утро. Еще про одну он давно забыл.
— Сколько времени? — спросил Лапидус.
— Без пятнадцати четыре, — ответила ему Эвелина.
— А ты откуда взялась? — поинтересовался Лапидус.
— Ниоткуда, — сказала Эвелина, — я просто в тебе, сейчас я в тебе и говорю, сколько времени.
— Ну и сколько же? — опять поинтересовался Лапидус.
— Тебе надо точно?
— Точно! — сказал Лапидус.
— Три часа сорок шесть минут утра, — сообщила точное время Эвелина и замолкла.