Удар грома повторился, левое весло треснуло и переломилось пополам.
«Все, — подумал Лапидус, — бесполезно!»
Он лег на дно лодки и начал смотреть, как стремительно меняются в небе иероглифы. В общем–то, все это было к лучшему, не надо было больше грести, можно было лежать на дне лодки, смотреть на иероглифы и ждать. Ждать, когда лодка перевернется. Лодка перевернется и Лапидус окажется в воде. В не очень теплой июньской воде. И идет шквал. А шквал — это волны. Даже на реке — большие холодные волны, которые накроют Лапидуса с головой. И Лапидус захлебнется, начнет тонуть и пойдет ко дну. Под водой нет шквала, под водой хорошо и уютно, только холодно и невозможно дышать. Но дышать и не надо — легкие уже будут заполнены водой, так что Лапидус будет опускаться на дно и станет утопленником. Был селянином, стал утопленником, был мухликом, стал утопленником, был Лапидусом, стал утопленником, и никакой Манго — Манго ему не поможет.
— Ты это напрасно, — сказал ему Манго — Манго, — ты это чего здесь разлегся, что, боишься?
— Боюсь, — закричал Лапидус и внезапно схватил оставшееся целым правое весло.
— Чего? — спросил Манго — Манго, подныривая под очередную волну.
Дождь шел стеной, но от дождя стало теплее. Лапидус махал своим единственным веслом и кричал.
— Боже, — кричал Лапидус, — за что мне все это, почему именно меня поместил ты в эту лодку, почему именно меня загнал ты в зону неудач, что, больше некого?
Вновь ударил раскат грома, мелькнула и ударилась о берег молния.
— За что? — продолжал вопить Лапидус, без устали работая единственным оставшимся веслом, — за что мне все это! Я и так боюсь, ты слышишь, Боже, я боюсь, вся моя жизнь полна страхов, а ты еще решил подарить мне шквал! За что?
Вновь прогрохотало, лодка металась на волнах, до берега было все так же далеко, как в самом начале ненастья, второе, оставшееся весло, стало потрескивать в руках Лапидуса, как незадолго до этого то, что сломалось, взмах, еще…
— Ну, греби же, — снова крикнул Манго — Манго.
Лапидус греб. Хотя это было бесполезно.
Лапидус греб и выкрикивал какие–то слова, которые глохли и терялись в порывах ветра.
Лапидус ощущал необычайный восторг оттого, что сейчас ему действительно есть чего бояться, он никогда еще не чувствовал себя таким счастливым.
— Ну–ну, — опять раздался в шквальной темноте голос Манго — Манго, — и с чего это тебе так хорошо?
— Послушай, — проорал в ответ Лапидус, — чего ты ко мне пристал?
— Мне интересно, — сказал Манго — Манго, — мне интересно, что с тобой будет дальше, селянин!
— Ничего хорошего, — сказал Лапидус, — ничего хорошего со мной не будет! Вы все сделали так, чтобы ничего хорошего со мной не произошло.