— О, Нокс.
Он медленно движется, с каждым разом входя всё глубже и глубже. С каждым толчком я стону, и он прикусывает мое плечо, чтобы не кончить слишком быстро. А потом он прикусывает его настолько сильно, что я кричу. Я смотрю вниз и вижу кровь, которая бежит вниз по моей груди.
— Нокс, остановись.
Но он не останавливается, он продолжает толкаться все глубже и глубже, с каждым разом всё жестче.
— Стоп!
— Ребекка, проснись!
Я открываю глаза, и вижу лицо Литы. Мое сердце громко стучит, а горло саднит.
— Я кричала?
— Да. Тебе нужно вести себя тихо! — шепчет она.
Я несколько раз моргаю, чтобы сосредоточиться. Я узнаю эту комнату. Это подвал, где нас с Литой держат уже три дня. Здесь нет никаких пут на кровати, никаких кляпов. Но стены и окна покрыты звукопоглощающей пеной.
Я закрываю лицо руками, и начинаю плакать.
— Когда они собираются нас найти?
— Ребекка, нет вообще никакой гарантии, что нас найдут.
Даже не хочу думать об этом. Лита сколько хочет, может оставаться реалисткой, но я не хочу даже думать о том, что могу умереть здесь, в подвале. Всё, что я видела здесь, указывало на то, что нас никогда не найдут. Нас держат здесь, чтобы достичь какой-то цели.
Полагаю, мне стоит поблагодарить свою счастливую звезду, что пока нас никто не трогает.
А затем я вспоминаю сон, который только что видела. Я тянусь, чтобы дотронуться до своего плеча, там, где он кусал меня, и вздрагиваю, когда Лита обнимает меня.
— Тебе снился секс с Ноксом. — я смеюсь сквозь слезы, и она вместе со мной. — Все в порядке. Если кто-то и вытащит нас отсюда, это будет он.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что он любит тебя.
Я снова вспоминаю свой сон. Нокс никогда не говорил мне, что любит. Но, во сне, он говорил об этом. Он любил меня настолько, что сначала похитил, а потом искусал мое плечо, пока трахал меня. Боже, я больна.
— Не уверена. А что, если мы находимся здесь именно из-за него?
— Да ладно тебе, Ребекка. Не будь такой наивной. Конечно же, мы находимся здесь из-за него.
— Тогда почему ты утверждаешь, что он меня любит?
Она отодвигается от меня, и обнимает свои колени.
— Потому что он не монстр?
— Чего?
— Все, что он делает, он делает ради тебя.
— Нет, все, что он делает, он делает ради мести.
— Ты ошибаешься. — Она поворачивается, чтобы, сквозь желтый свет от лампы, висящей на потолке, посмотреть на меня. — Он оплачивал больничные счета моего отчима в течение семи месяцев. И делал он это не из-за мести. Он делал это, чтобы подобраться поближе к тебе.
— Семь месяцев? И ты только сейчас говоришь мне об этом?
— Он заставил меня пообещать, что я не расскажу тебе. Чтобы ты сделала на моем месте, если бы твой отец умирал, и кто-то предложил ему лучшее лечение, доступное в нашей стране? Что мне оставалось делать? Позволить отцу умереть? Сказать