– А ты? – гневно воскликнула София. – Кого любил ты за все эти годы? Не говори мне, что все это время ты вздыхал обо мне и до сих пор хранишь верность своей первой любви…
– Я – мужчина, София, и у меня были связи. – Ригас и не думал оправдываться перед женщиной, которую помнил четырнадцатилетней девочкой, смеявшейся над его рассказами о Гетерии.
Он знал, конечно, что эта девочка когда-нибудь предъявит ему счет и потребует оправданий. Но там, в Пелопонесских горах, Ригасу казалось, что имя Эллады заставит Софию смириться. В повстанческом отряде все было просто и ясно – он, Константин Ригас, боец Гетерии, терпит разлуку с любимой ради высокой цели. И если иногда мелкие любовные интрижки с глупенькими крестьянскими девчонками или разбитными служанками в тавернах смущают покой бывшего друга Софии Глявоне, ставшей наследницей призрачного константинопольского престола и «знаменем борьбы» греческого народа, это ничего, совершенно ничего не значит. Когда-нибудь он вернется к Софии и будет чист перед ней, потому что ни одной женщиной не увлекался всерьез. Ригас даже не подозревал, что София считает его предателем и до сих пор не простила другу былых времен своих детских слез и недетского отчаяния.
– Но я никогда не забывал о тебе! – с достоинством заявил он и даже принял позу оскорбленной верности. – Я даже помню, когда впервые поцеловал тебя – там, на Хиосе. И я знал, что мы обязательно встретимся еще раз, благодаря нашим друзьям.
Упоминание о «друзьях» заставило сердце Софии сжаться от боли. Значит, Константин и не думал искать ее! Все это время он провел в горах Пелопоннеса и решил встретиться с девочкой, которую предал когда-то, только потому, что так приказала Гетерия… Первая любовь рушилась на глазах, рассыпалась, как карточный домик, и София с горькой улыбкой, полынью таявшей на губах, призналась себе, что никто и никогда не любил ее – даже там, на острове Хиос, в благословенных апельсиновых рощах памяти. Никто – кроме отца, погибшего в горах Пелопоннеса, матери и отчима Максима, расплатившегося жизнью за то, что приютил вдову клефта и осмелился назвать ее женой.
– Так вот в чем дело! – София резко вырвалась из рук Константина. – Ты пришел по их поручению! Чего же Гетерия ждет от меня на этот раз?
– Откуда этот гнев, София? – удивился Ригас.
Он так и не понял, в чем виноват перед этой женщиной, которая с такой легкостью бросилась в его объятия после стольких лет разлуки, а теперь разрушала долгожданное счастье выстраданными, тяжелыми обвинениями. – Ракоци говорил мне, что ты поклялась служить матери-Элладе!