«Матерь Эллада, прими душу сына твоего!», – подумал Максим и, похолодев от ужаса, представил, как его самого волокут к этой колоде, а жену с дочерью бросают в Босфор. «Бежать, бежать из этого проклятого города…», – шептал Максим, и слезы отчаяния кололи его лицо. По воле Гетерии или вопреки ее приказаниям – семья Глявоне непременно покинет Истамбул!
Глава 7
Галантный польский кавалер
– Я не хочу уезжать, – говорила София обеспокоенному Каролю, который только что узнал, что семья Глявоне покидает Истамбул. – Один раз они заставили меня уехать и расстаться с Константином, но второй раз этого не произойдет! Я не знаю их целей и боюсь всех этих людей, которые, как воры, приходят сюда ночью и твердят о свободе Греции. Они ни разу не посвятили меня в свои планы, не открыли ни одной из своих тайн… Так почему же я должна верить им?
– Кто такой Константин? – спросил Боскамп-Лясопольский, который из многочисленных вопросов и восклицаний Софии запомнил лишь это имя. – Ты его любила? Кто заставил тебя расстаться с ним?
– А ты не выдашь меня туркам? Ты – мой друг? – София скрестила свой твердый, как сталь, взгляд с лукавым взглядом Кароля. – Говорят, поляки – друзья Оттоманской Порты?
– Поляки чаще дрались с Оттоманской Портой, чем искали с ней мирного договора. Мы всегда сочувствовали грекам… – успокоил ее Кароль, но София не почувствовала в его мягком, вкрадчивом голосе силы и защиты, – И разве я смогу предать самую красивую девушку Эллады? Брось все, поедем со мной… Моя любовь и Речь Посполитая – вот, что я предлагаю тебе вместо бесконечных странствий. Вместо вкуса полыни на губах ты узнаешь сладость поцелуев!
Поляк говорил сладко и льстиво, и любая, более опытная женщина, почувствовала бы в его словах ложь, подкрепленную желанием, но девочка, мечтавшая о любви, увидела то, что хотела увидеть, – любовь.
– Бежать с тобой – покинуть отца, мать?! – София впервые задумалась о возможности побега с этим человеком, которому решила довериться и который чем-то напоминал ей Константина Ригаса – первую, полудетскую любовь и первое, недетское страдание.
– Неужели лучше переезжать из города в город по прихоти заговорщиков, которых рано или поздно настигнет гнев султана? – в бархатном, баритональном голосе поляка прозвучала досада – неужели эта красивая девчонка достанется кому-то другому? – Ты сама говорила, что одного из них казнили на базарной площади…
Они разговаривали в полумраке – в этот вечер кабачок закрылся раньше обычного, и София выпроводила всех посетителей, всех – кроме Кароля. После известной истории с чугунным горшком посетители выходили по ее первому слову. Села напротив Кароля за деревянный, исцарапанный ножами посетителей стол, налила поляку хиосского вина.