Я положила руку на стену, он положил на нее свою ладонь.
– Стало быть, мы обручимся, – сказала я. – Пожалуй, это уже что-то.
Он негромко рассмеялся.
– Это куда больше, чем что-то. Если мы произнесем обеты de futuro перед священником, а затем станем жить вместе как муж и жена, то таким образом мы выразим свое согласие жить в браке и, по сути, поженим себя сами. Хотя это и будет отступлением от некоторых правил, но по каноническому праву такой брак будет совершенно законным и нерасторжимым, разве что ты впоследствии решишь потребовать его аннулирования на том основании, что между нами существует степень родства, при которой нельзя жениться.
– Тебе отлично известно, что я этого не сделаю!
Он снова рассмеялся.
– Когда разрешение папы придет, отец Гийом призовет нас к себе, исповедает нас и сочетает браком уже по всем правилам. Вот после этого, ma mie, ты уже не сможешь от меня отделаться.
– А я и не захочу. Когда эти обеты… de futuro… можно будет произнести?
– Во время вечерни – если ты того желаешь.
Он поднял к губам мою руку и нежно поцеловал костяшки пальцев, потом повернул ее и поцеловал ладонь. Порезы от кинжала Блеза Лорентена зажили, но шрамы от них останутся у меня на всю жизнь. Интересно, что королева Екатерина де Медичи сделала, когда получила кинжал? Скорее всего, пожала плечами, улыбнулась и отдала его обратно главарям Летучего отряда, чтобы его мог использовать другой наемный убийца.
– Уродство, – сказала я, сжимая руки в кулаки.
– Нет, боевые шрамы, знаки доблести.
– Они всегда будут напоминать мне о Лорентене и об Александре.
– Александр – отец Майри. Ты никогда его не забудешь, да и не должна забывать.
Я снова приложила руку к стене сада, к камням Грэнмьюара, нагретым солнцем.
– Какой будет наша жизнь, Нико? Мы будем просто жить здесь и станем сельскими жителями?
– А это именно то, чего ты хочешь?
– Думаю, да. Мне бы хотелось оставаться здесь еще долго-долго. Хотя…
– Хотя что?
– Помнишь, как ты спросил меня, не захочу ли я как-нибудь съездить в монастырь на Монмартре? Не захочу ли вновь увидеть свою мать?
Он устремил взгляд на море, туда, где был юг. В сторону Франции.
– Помню. Тогда ты сказала, что могла бы поехать в Эдинбург, в Жуанвиль, в Клерак – но только не на Монмартр.
– Я передумала.
– Стало быть, ты не хочешь быть женою простого эбердинширского фермера?
Представив себе Никола де Клерака в роли «простого эбердинширского фермера», я невольно улыбнулась.
– Быть может, я захочу жить как Персефона, – сказала я. – Полгода здесь и погода в большом и шумном мире.
– Если не считать того, что если ты будешь Персефоной, то мне придется играть роль Аида