и лошадьми: Лилид и Диамантом – в трюме. Сейли остался в женской каюте с тетушкой Мар, Дженет, Юной МакЭлпин, мною и детьми, а Нико и мальчики: Дэйви и Джилл – отправились в путь на палубе, вместе с командой. Когда мы прибудем в Эбердин, оттуда можно будет медленно, часто отдыхая, двинуться в Грэнмьюар, везя тетушку Мар в паланкине. Дженет уже достаточно окрепла, чтобы ехать верхом, если мы будем продвигаться вперед, не спеша.
Мы проехали по скальному перешейку ясным июньским днем; небо было голубым-голубым, яркое солнце отражалось от спокойного моря. Замок Грэнмьюар по-прежнему стоял на своей огромной скале, как стоял уже четыре сотни лет. Над его воротами развевалось сине-золотое знамя Лесли из Грэнмьюара.
Мы дома. Наконец-то дома.
На этот раз мы не торопились в церковь, чтобы немедленно обвенчаться. Отец Гийом не мог поженить нас до получения разрешения от папы, а это может занять несколько месяцев или даже лет. Я не собиралась ждать так долго, и Нико тоже, но сначала надо было позаботиться о других вещах. Я видела, как отец Гийом и Нико о чем-то тихо беседовали по-французски, и мне показалось, что они близки к какой-то договоренности.
Я помогла тетушке Мар устроиться в ее солнечной комнате в юго-восточной башне и внятно втолковала Дженет, что ей ни в коем случае нельзя браться ни за какую тяжелую работу, покуда ее раны полностью не заживут. На следующий день после нашего приезда мы все собрались в церкви Святого Ниниана, и отец Гийом отслужил заупокойную мессу по Уоту Кэрни; Нико, Норман Мор и Робине Лури выкопали ему могилу на крошечном кладбище за церковью. Милый Уот, который был мне почти как брат и который умер, защищая моих маленьких дочерей. Я плакала по нему, пока у меня не осталось больше слез. По крайней мере, здесь, в Грэнмьюаре, где он родился, он будет спать спокойно, убаюканный неумолчным ропотом волн.
На третий день я спросила Нико:
– Что ты сказал отцу Гийому?
Мы были в саду и поверх огораживающей его древней стены смотрели на море. Миновало почти три года с того дня, когда мы стояли здесь в прошлый раз и он рассказал мне о своем детстве в бенедиктинском монастыре и о том, как умерла его мать. Все, что случилось с тех пор – неужели это случилось на самом деле? Неужели мы на самом деле снова здесь, в безопасности, после того как прошли через столько испытаний?
– Я предложил ему засвидетельствовать наше обручение de futuro[123], то есть мы пообещаем друг другу, что поженимся, как только получим разрешение от папы. В глазах церкви это не сделает нас мужем и женой, так что его совесть останется чиста, однако мы будем считаться обрученными.