Я все вдыхала и вдыхала ароматы цветов. Луна взошла выше. Я отломила ветку боярышника и несколько раз провела его бархатистыми цветками по лицу. Это успокоило меня – прикосновение лепестков всегда дарило мне покой. Я не хотела возвращаться в опочивальню королевы. Я бы просто не смогла. Королева-регентша была последним звеном, связывавшим меня с моим детством. Бабушка умерла. Двоюродная бабушка Марина умерла, мертв был и мой отец. Моя мать тоже все равно, что умерла, заживо похороненная в своем парижском монастыре.
Но мне не хотелось об этом думать.
– Мадемуазель Лесли.
Я вздрогнула и обернулась, сжав в руке ветку боярышника, и один из его шипов больно уколол мне палец.
Освещенный луной, передо мною стоял французский секретарь королевы Никола де Клерак. Он был весь одет в черное и белое, стройный, высокий, длинноногий, грациозный, как цапля; единственными цветными пятнами в его облике были сапфир в ухе и густые рыжие волосы.
– Королева желает знать, отчего вы так замешкались.
– А вы не догадываетесь?
– Догадываюсь.
Он подошел ближе и протянул руку, словно для того, чтобы помочь мне подняться с колен. На ней сверкали кольца – еще цветовые пятна: синие, зеленые, темно-фиолетовые. Как бы Александр посмеялся над этими кольцами, над изысканной утонченностью этого царедворца, над его глазами, обведенными по французской моде сурьмой и серебряной краской.
– Я вас понимаю – тяжело смотреть, как она умирает. Но у нас осталось мало времени. Соберите ваши цветы и возвращайтесь со мною к королеве.
Я так и не оперлась на его руку. Спустя несколько мгновений он опустил ее.
– Мне надо выбрать те из них, что говорят со мною. – Я подержала уколотый палец над веткой боярышника, и с него скатилась капля крови; в лунном свете она казалась черной. Боярышник означал смерть, но на умирающей королеве не было кровавых ран; может статься, кому-то еще суждено умереть?
– Как вы думаете, почему она попросила предсказать будущее? Она никогда прежде не просила меня почитать ей по цветам, за все три года ни разу.
– Не знаю, – ответил он. – Но у нее наверняка есть веская причина. Даже умирая, она остается куда хитроумнее всех лордов Конгрегации вместе взятых
Кто сам хитер, тот чует и других хитрецов, подумала я. Месье де Клерак мне не нравился – а вернее сказать, я ему не доверяла. Если бы мне пришлось выбирать цветок ему под стать, я выбрала бы паслен сладко-горький с его похожими на колокольчики лиловыми цветами, красивыми, сладкими ягодами – и таящимся в нем смертельным ядом.
Я приподняла верхнюю юбку и положила в подол пахнущую медом жимолость и темно-розовые с золотом дикие розы шиповника. Боярышник я брать не хотела, но он звал меня так настойчиво, что мне почудилось, будто его шипы колют все мое тело. Нехотя я отломила одну ветку, потом вторую, потом еще и еще, пока мой подол весь не наполнился белыми, словно морская пена, цветами.