— Удивил! — только и выдавливает из себя «Первый».
Играют в «Удиви» — всегда так делают — давняя традиция. Каждый рассказывает что–то свое, из того, что узнал — «вынес», либо случилось с ним за год. Петька — Казак начал первым, и теперь сомневаются, что кому–то удастся перебить собственным — попробуй такое переплюнуть!
Выпивают за прецедент, сойдясь на том, что работодатель–то у Петьки — Казака оказывается и не настолько уж банкрот, и что, пожалуй, если не будет других забот, стоит к нему прогуляться — поправить его и свои дела…
— У него после сезона дождей столпотворение начнется — затопчут! — говорит Извилина. — Качество пострадает.
— Кстати, о качестве… — роняет Лешка — Замполит, и… говорит все, что думает о качестве.
Выпивают за качество.
— Седой, что на это скажешь? Ты в возрасте умудренном, можно сказать — трижды дед, яви что–нибудь из мозговой глубины!
Седой откидывается к стене. Кот с рваными ушами тут же прыгает в колени. Седой морщит лоб, жует губами, словно что–то вспоминая. Кот принимается топтаться, требовательно подлезая под руки.
Кто как есть замерли, ждут…
— Мой дед говорил — бери бабу непочатую!
Разом хмыкают, соглашаясь, налегают на закуску: мелкую молочную картошку, сваренную как есть, с кожурой и посыпанную резаным укропом, прошлого года моченый чеснок, маринованные, отборные, один к одному, грибы…
— Человечий язык хоть знают?
— Недостаточно, чтобы понять, что рабства не существует!
Слова Петьки звучат убедительно.
— У Пилагеи в этом укрепятся, — уверяет Седой. — Решат, что сданы в аренду на плантации.
— Как добирались?
— Нормалек! Паспорта алжирские сварганили. До Прибалтики сошло, там прицепились, ушел в отрыв, несколько шумновато получилось, да и приметные. Машину взял на блошке за двести баксов, в полста километрах от границы бросил, а дальше большей частью бегом. Благо, что основное на ночь пришлось — да мазать их ваксой не надо. Бегают они, скажу, как косули, не потеют. Не по–нашему бегают.
— В ночь, значит, переходили? — спрашивает Извилина.
— Перебегали. Но ходят они тоже хорошо, местность чувствуют, есть какие ужимки перенять.
— Повезло. Прибалтам НАТО тепловизоры поставило, понатыкали на всех вышках. Заснули они там, что ли?
— Быстро бежали, — сознается Казак. — Нахалкой. А прибалты бегать не любят, объевропеились как–то разом — там в европах пешком ходить не принято, хоть дваста метров, но обязательно на машине. Угробит их эта жизнь, совсем осоловеют.
— Нам ли их жалеть…
За прибалтов решают не пить.
— Винюсь, схроном пришлось воспользоваться на западной линии, истрепались, одел их в военное, — предупреждает Петька — Казак