Ей хотелось развязать узел шнурка, но это долго не удавалось ей. Тогда она схватила с туалетного столика ножницы и перерезала ее. И быстро сунула к себе в карман. Кольцо она надела себе на палец.
Когда Саррион вернулся в комнату, она осторожно и ловко разрезала ножницами рукава пострадавшего.
— Знаешь, дядя Рамон, — заговорила она. — Я уверена, что он непременно поправится. Бедный Марко!
Саррион бросил на нее пристальный взгляд, как будто бы ему послышались какие-то новые нотки в ее голосе. Этот взгляд случайно упал на ее левую руку.
Саррион не сказал ни слова.
Марко пришел в себя на рассвете. Возвращение сознания свидетельствовало о его крепком здоровье. Он скоро получил возможность двигать своими членами, открывать глаза и радовался сознанию, словно проснувшийся от тяжелого сна ребенок.
Открыв глаза, он очень удивился, увидев перед собой Хуаниту, которая сидела рядом с его постелью и наблюдала за ним.
— Наконец-то! — воскликнула она и встала, чтобы дать ему лекарство, которое стояло тут же на столике.
Мебель из комнаты была вся выставлена: в ней было чисто и просторно, как в больничной палате.
— Не надо поднимать голову, я сама ее подниму, — сказала Хуанита.
И она ловко подняла ему голову и с веселым смехом опять опустила ее на подушку.
— Вот так. Это единственная вещь, которой хорошо обучают в монастырях.
Не отрываясь от больного, она записала на листочке бумаги время, когда он пришел в себя.
— Я буду спать от этого лекарства? — спросил Марко.
— Да.
— И скоро я засну?
— Это зависит от того, насколько свеж у аптекаря запас медикаментов. По всей вероятности, через четверть часа. Этот аптекарь просто карлик и притом какой-то нечесаный. Но он удивительно вправил тебе ключицу. Теперь тебе остается только одно — лежать спокойно. Я думаю, ты доволен, что волей-неволей тебе придется просидеть спокойно недельки две-три. Теперь шесть часов, — продолжала Хуанита, приводя в порядок столик с лекарствами и не глядя на него. — Не надо ворочаться и глядеть на часы. Если тебе что нужно, то, пожалуйста, скажи мне. Вы с дядей Рамоном все еще воображаете, что я девочка. На самом деле я уже стала взрослой. Я выросла в одну ночь, как гриб. Дяде Рамону я велела ложиться спать.
Она села около изголовья кровати.
— А Пелигрос даже и не будили, и она так и не выходила из своей комнаты. Завтра утром она, конечно, будет говорить, что она не спала всю ночь. Настоящая светская дама не может спать крепко. Слава Создателю, что она не выходила из своей комнаты. Есть такие люди, которых лучше бы и не было в минуту суматохи. Ты когда-нибудь сам поймешь, что во время кризиса едва найдется два-три человека, присутствие которых было бы желательно.