— Я приехал сюда так скоро только благодаря любезности одного знакомого, — снова заговорил доктор, обращаясь на этот раз к Сарриону. — Мои лошади вчера были совсем без ног от усталости. Пришлось идти отыскивать других в Памплоне. В базарный день это не так то легко. Вдруг на площади Конституции я встретил ехавший экипаж. Его владелец, должно быть, сообразил, что я спешу, и пришел мне на помощь. Узнав об этом происшествии, он изменил свое намерение и решил провести несколько дней в Памплоне, а экипаж предоставил в мое распоряжение. Я мало знаю этого человека, но он мне говорил, что он ваш друг. Он из Сарагосы.
— А! — сорвалось у Сарриона, слушавшего этот рассказ с заметным вниманием.
— Он назвал себя Эвазио Моном, — продолжал доктор.
Марко, как будто тоже расслышав это имя, беспокойно зашевелился во сне.
В комнате воцарилось молчание.
В течение целых двух недель Хуанита оставалась во главе всего управления в Торре-Гарде. Марко поправлялся довольно быстро. Его сломанные кости срастались, словно надломленные ветви молодого дерева. Ушибы и синяки подживали сами собой.
С восстановлением сил возвращалась и энергия. Больной, впрочем, все время общался с людьми. Многие приходили из долины, чтобы осведомиться о его здоровье. Некоторые присылали письма с выражением своего соболезнования. Некоторые уходили из имения с видом полного удовлетворения. Некоторые, наиболее цивилизованные, выпив в кухне стакан красного вина, поручали слуге доложить о их визите.
— Скажи, что был Педро с мельницы.
— Скажи, что заходил Фома с тремя пальцами.
— Заходил осведомиться Короткий Нож, — объяснял третий, постукивая по столу оружием, от которого получил свое прозвище.
— Далеко вам было идти? — спросила как-то Хуанита этих визитеров.
— Семьдесят миль по горам, — последовал ответ.
— Все твои друзья приходят осведомиться о твоем здоровье, — сообщила Хуанита Марко, — все это настоящие разбойники и невольно заставляют вспомнить о полиции. В долине, должно быть, нет ни мыла, ни цирюльников.
— Это все славный народ, хотя их наружность, действительно, может внушать страх.
— О, я нисколько не боюсь их! — воскликнула Хуанита, таинственно улыбаясь. — Зато кузина Пелигрос чуть жива от страха. Как она меня бранила за то, что я разговаривала с ними с террасы! Это разрушает пьедестал, на котором всегда должна стоять настоящая дама. А как ты думаешь, Марко, я стою на пьедестале или нет?
И она лукаво посмотрела на него сквозь складки своей мантильи. Она, очевидно, вызывала Марко на разговор, но он остался нем.