— К чему бы это? — вдруг недоуменно спросил человек, обращаясь скорее в пространство, чем к собеседнику.
«Не сумасшедший ли?» — осторожно посмотрел на него Владимир и спросил:
— Что?
— Да вот это... Белая ночь. Вовсе она ни к чему. Только сну нету от этого мерцания.
Владимир будто впервые осмотрелся вокруг. «Мерцания» он не увидел. По-прежнему текли мимо бревна. Они утекали и утекали в прозрачную белесую даль. Казалось, никогда не будет конца этому потоку.
И опять, едва Владимир остановил взгляд на кромке противоположного берега, поток вдруг остановился, и с тою же быстротой начала двигаться на берегу темно-зеленая полоса леса.
В далеком просвете зеленого коридора между берегами, на повороте, клубится над рекою туман. Позади, на холмах, меж невыкорчеванных пней, в глубоком покое стоят щитовые финские домики. Чудная ночь прошивает каждую улицу поселка, каждый просвет между домами, все вырисовывается четко; грани коньков у крыш видны даже лучше, чем при дневном свете.
В самом деле, разве это ночь? Разве можно спать в такую ночь? Да и то верно: к чему она? Прав этот чудак, прав. Была бы ночь черна, Владимиру легче было бы и с Дашей. Он тогда, пожалуй, еще постучался бы.
Человек уже докурил папиросу и сидел, положив бородку на багор, кинутый себе в колени.
— Наваждение, — подытожил он свои раздумья. — Совсем бесподобно! Но и неплохо, с другой стороны. Лесок плавить способно.
— Вы что, сплавщик? — спросил Владимир.
— Не-е, у брата я. Вроде в гостях, а вроде и по делу. Одежонки-то с собой, в лесу чтоб бродить, не захватил. Потянет меня ночью к речке, так я братнюю сгребу — и айда. — Он вздохнул. — Какое там сплавщик! Был конь, да изъездился.
— Сколько ж вам лет?
— Годы-то невелики, пятьдесят два всего.
— Война?
Владимир окинул глазами нескладную худую фигуру: руки, ноги на месте. «Легкие прострелены», — почему-то решил он.
— Война-то война, да не одна она, — вздохнул гость.
Смешно расспрашивать незнакомого человека. Так вот: ни с того, ни с сего. Да и зачем? Только бы он ушел скорее. Не мешал бы. Наверное, Даша уже одумалась и ждет. Не может того быть, чтобы ей не захотелось узнать, с чем он пришел к ней! А тут изволь беседовать.
Когда к Владимиру подошел странный гость, Даша ужаснулась, но совсем не по той причине, о которой думал Владимир.
«Боже мой! Все будто сговорились!» — воскликнула она.
Она говорила себе, что не хочет думать ни о Владимире, ни о его собеседнике, что у нее просто бессонница и стоит только лечь, как сон придет сам собой.
Даша рассуждала так, а сама с большим трудом сдерживала себя, чтобы не глядеть в окно.