споткнувшись о порог, вышла в коридор. Мне нужно было сделать лишь несколько шагов, чтобы
выйти в общий зал. И с каждым следующим из них мои ноги наливались свинцом, а царивший там
гул разносился по голове парализующим эхом. Однако когда я вошла в зал, все разговоры стихли,
и на пару секунд повисла тишина. Закончившаяся тем, что заключенные начали пугающе
посмеиваться, подступая ко мне с единственной целью: взять в кольцо, лишив путей к
отступлению. Джен. Я не рехнулась настолько, чтобы сказать, будто полюбила его. Пускай этот
мужчина будил страсть в моем теле. Пускай даже ему удалось в какой-то мере вызвать во мне
нечто сродни симпатии да, это я готова признать. В конце концов, этот человек защитил меня,
пусть даже его защита, вписываясь в правила этого места, и напоминала унизительную кару. А от
того, что он мертв, моя гордость испытала облегчение ведь умер тот, кто заставил меня пройти
через унижения, в том числе и публичные. Однако одновременно с тем я испытала так же
искреннюю жалость к этому мужчине, который сумел стать для меня кем-то. Но обе эти эмоции не
шли ни в какое сравнение с третьей: страхом. Страхом от понимания того, что меня ждет. И,
собственно, начнется уже через несколько секунд! Прямо здесь с меня сорвут одежду и начнут
насиловать всей тюрьмой. Это будет продолжаться долго до самого отбоя. А потом и утром, до
обеденной кормежки, и даже после нее, закончится лишь перед вечерней. Возможно, после этого
кто-то голышом швырнет меня в камеру, где я проваляюсь овощем до тех пор, пока не приду в
отдаленное подобие сознания и не смогу дойти до мастерской, где начну сшивать в одно целое
куски моей тюремной формы. И, естественно, регулярно терпеть изнасилования каждый раз,
когда любому из заключенных придет в голову позабавиться со мной. Интересно, я все еще
надеюсь выйти на убийц Арона? Эта последняя мысль показалась мне настолько дикой,
абсурдной психоделической сказкой, что я, наверное, нервно засмеялась бы, не задеревеней
мышцы моего лица от сковавшего меня страха. Резко словно дикое животное, выпрыгнувшее из
засады на охоте один из заключенных сделал выпад рукой и ухватился за мое плечо Как вдруг
раздался хлопок, за которым последовало сдавленное шипение. Хлопок, вырванный ударом
контурного хлыста по вцепившейся в меня руке. Пальцы мужчины тут же разжались, и он, вместе
со всеми остальными заключенными, с непониманием и ужасом смотрел на Альдена Шнейра,
стоящего возле меня, словно каменная статуя. У некоторых здесь, как я погляжу, слишком
загребущие лапы, проговорил главный надзиратель с холодным безразличием. Отскочив назад с