настолько болезненным и неожиданным, что я, не сдержавшись, вскрикнула! Я же сказал тебе не
визжать! прошипел Альден Шнейр, с новой силой нанося следующий удар остервенелый,
злобный, и при этом пугающий еще больше, чем причиняющий боль. Простите, мой господин,
всхлипнула я, закусывая губу по которой сразу же ударил конец контурного хлыста, на этот раз
куда сильнее и больнее. Рот открывать тебе тоже еще не разрешали, отчеканил надзиратель.
После чего нанес новый удар по ягодицам, заставляя меня сильнее сжимать зубы, лишь бы еще
раз не закричать! Мне не удалось сосчитать все удары, что нанес главный надзиратель. Кажется,
их было не так уж и много, не больше десяти. И далеко не каждый из них был таким же
остервенелым. Однако даже этого мне хватило, чтобы всплакнуть от боли, когда по завершению
пришлось натягивать белье и штаны на горевшую кожу. А теперь встань на колени и целуй мои
сапоги, приказал Альден Шнейр, глядя на меня с высокомерием, которого я не только не видела
никогда в жизни, но и представить даже не могла! Терпеть. Я должна вытерпеть все это, чтобы не
погибнуть и получить заветный шанс не только добраться до убийц брата, но и выбраться из
жуткого места. Иначе этот монстр оставит меня своей игрушкой, пока я однажды не умру тут, не
выдержав боли и унижения! Медленно опустившись на колени, я склонилась к пахнущим кожей и
кровью черным сапогам. И, поколебавшись лишь миг, прижалась к ним все еще горящими от боли
губами. Отлично, шлюха, самодовольно хмыкнул надзиратель, доставая из выдвижного ящика
нечто, оказавшееся черным кожаным ошейником с полутораметровой стальной цепью. Мой
господин, простите, могу ли я задать вопрос? Почему бы и нет? Уверен, это будет смешно,
ухмыльнулся Альден Шнейр, застегивая ошейник на моей шее. Когда я прибыла сюда впервые,
мне потребовалось пройти через «посвящение» отдаться Джену на глазах у всех. Сначала встать на
колени и сказать, что отдаю ему себя и согласна на все, что он со мной сделает, а потом Да, шлюха,
я помню местный ритуал принятия вещи, грубо перебил надзиратель. Тогда скажите, почему же
вы тоже не сделали так? Почему не стали спрашивать у меня, передаю ли я вам себя добровольно,
как послушную собственность, и на глазах у всех Что за глупости, шлюха? презрительно фыркнул
мужчина. Я здесь бог. А бог, как ни крути, выше короля. Потому для меня нет необходимости
спрашивать у мусора о его желании стать моей игрушкой. Тон, которым Шнейр говорил это,
заставил меня вздрогнуть. Я поняла: для него это не красивая метафора, он в самом деле
полностью верил в каждое свое слово. Но самым страшным было то, что с его словами нельзя