Некий Мишенька пришелся ко двору, это понятно. Вопрос в том, глянулась бы ему такая теща? Водилы для нее как пыль под ногами. Белая кость ей по душе больше, чем счастье родной дочери. С этой мамочкой можно либо не видеться вообще, либо остаться старой девой, либо… застрелиться.
– Как я могу связаться с Мишей? – спросил я.
– У меня есть номер его телефона, – тембр ее голоса смягчился до неузнаваемости, – но он дома в записной книжке. Я вам позвоню сегодня же, и продиктую.
– Договорились. А мишин адрес у вас есть?
– Нет.
– Последний вопрос: где жила ваша дочь, и могу ли я побывать на… месте происшествия?
– Она снимала небольшой домик в частном секторе недалеко отсюда, – женщина сморщилась как от зловония. – Я сейчас туда еду. Хочу забрать некоторые вещи Леночки. Можете поехать со мной.
– Отлично! Не будем терять времени.
Я вынул себя из кресла и помог гостье выбраться из глубин кожаного сидения. Оправив платье, она как-то странно на меня посмотрела, сделала шаг к выходу. Потом вдруг развернулась на каблуках, чуть не проделав дырку в ковре, и произнесла:
– Я не совсем поняла. Вы решили за это дело взяться?
– Да. И прошу вас оставить мне фотографии Леночки.
– Те, что я принесла, вам подойдут?
– Вполне.
– Но… ведь мы же еще не обговорили вашу зарплату. Имейте в виду, я не миллионер.
– Я это заметил. Сколько вы можете мне выделить?
От хозяйственной сумки отпочковался кошелек. Из него выглянули четыре портрета американского президента. По углам зеленоватых бумажек прижимались друг к другу пятерка и нолик.
– И вы не боитесь носить такие деньги в сумке?
– Теперь я уже не боюсь ничего. Этого вам хватит?
Передо мной эффектно раскрылся зеленый веер. Он не очень вязался с небогатым гардеробом клиентки. Мое удивление не осталось незамеченным.
– Я продала машину покойного мужа. Деньги отложила на черный день… Не думала, что он наступит так скоро… Но у меня больше ничего нет. Этого мало?
– Постараюсь уложиться. А пока возьму только пятьдесят. На текущие расходы. Остальное – когда выполню работу.
– В старину самоубийство считалось великим грехом. Таких хоронили за кладбищем. Не хочу, чтобы люди плохо думали о моей дочке. Она не могла так смалодушничать.
Возражать я не стал, хоть и уверен в обратном. Самоубийц назвать слабаками нельзя. Особенно тех, кто мстит себе пулей. Какую нужно иметь силу воли, чтобы, находясь в здравом уме, приставить к виску ствол пистолета и спустить курок!
Но если мать требует доказать всему свету, что ее дочь не могла смалодушничать…
*
*
К гаражу вели семьдесят метров раскаленного асфальта. Ласковое солнышко старалось вовсю. К концу пути я узнал, что чувствует нанизанный на шампур кусок мяса, барахтаясь над мангалом.