– А сейчас, дамы и господа, я хотела бы рассказать вам о тех замечательных экскурсиях, которые подготовила для вас наша компания…
Эти слова отельного гида большая часть собравшихся встретила настолько дружным и настолько удрученным вздохом, что ораторша в униформе моментально сообразила, что пора, как говорится, и честь знать и потому тут же, без перехода, продолжила:
– Но вначале, я думаю, мы немножечко передохнем и насладимся великолепным шампанским, любезно предоставленным нам менеджерами нашего замечательного отеля. Прошу, господа.
Гид кивнула кому-то, и в тот же миг из-за барной стойки выпорхнула официантка, в коротенькой юбочке, с подносом в руках. Подносом, заставленным фужерами и тарелочками с той самой таинственной «закусонью». Судя по кислым физиономиям наших сограждан, на шампанское они не рассчитывали. В том смысле, что рассчитывали конечно, но вовсе не на шампанское, а на что-нибудь посерьезнее и покрепче. Увы, расчет оказался неверным. Даже «закусонь», как выяснилось, представляла из себя всего лишь горсть каких-то соленых орешков, скупо разложенных по маленьким блюдечкам. Из всего набора только официантка более-менее соответствовала ожиданиям, вся такая, хм, фигуристая и на лицо приятная. Хотя, конечно, Жанне моей она и в подметки не годилась…
– Ну? Долго ты на ее декольте будешь пялиться?
«Ну вот, блин. Даже подумать о возвышенном не дают».
– Да я и не смотрю совсем. Тебе показалось, – попытался я оправдаться.
– Ага, вижу я, как ты не смотришь, – проворчала жена. Правда, без особого энтузиазма. Видимо, только чтобы соблюсти привычный нам ритуал. Ведь если бы она на самом деле подозревала меня в чем-то таком, то сейчас, скорее всего, промолчала бы, а все разборки оставила на потом, на «попозже и без свидетелей».
Впрочем, всё равно: если любимая хмурится, это непорядок. И потому надо бы ее как-нибудь развеселить.
– Люблю всех женщин, если пьяный, в упор не находя изъянов, – сымпровизировал я, приобнимая жену, целуя ее в щечку.
– Я те дам… всех женщин. Ишь, удумал чего.
– Но ты для меня – единственная, – продолжил я, прижимая ее к себе.
– Да ну тебя, – отмахнулась Жанна, выворачиваясь из моих объятий. – Балабол.
Однако ж, видно было, что слова мои пришлись ей по вкусу. «Это хорошо. Раз любимая больше не сердится, значит, и я – счастлив».
Красотка с подносом тем временем приблизилась к нашему столику. Пятерых или шестерых туристов она уже ошампанила, а теперь, выходит, до нас добралась.
– Шампейн, шампейн, – низким контральто пропела фигуристая деваха, наклоняясь ко мне. – Шампейн?