Пройдя сквозь образованный листвой коридор, мы выбрались на смотровую площадку.
Вид отсюда и, правда, открывался великолепный. Море с легкими бурунчиками волн, прозрачно-зеленое у берега и темно-синее у горизонта, и чем ближе к нему, тем синь всё гуще и гуще. Там вдали, где над сливающимися в гладь волнами клонилось к закату оранжево-желтое солнце. А еще небо. Высокое, ясное, но уже с пробивающимися сквозь вечерний полог звездами. Чистое небо цвета глаз красавицы. Той, что стояла сейчас рядом со мной. Такая близкая, такая родная и такая же, как усыпанная созвездиями высь, непостижимая. И неповторимая. Одна на весь мир. На всю Галактику. На всю Вселенную.
Минут пять или семь мы с ней просто стояли. Взявшись за руки, почти не дыша. Просто стояли и ждали. Ждали, когда солнечный диск коснется «края земли», а потом торжественно и плавно растворится, утонет в ласковом море, оставив после себя не только грусть, но и надежду. Надежду на то, что всё вернется и всё повторится снова. Завтра, послезавтра, через неделю, месяц, год, век. Надежду на то, что и через миллионы эпох двое таких же как мы будут стоять здесь и ждать. Верить в то единственное, во что только можно верить. Верить в счастье, верить в жизнь, верить в любовь. Ту, что как солнце растворяется в каждой из двух половинок одного целого. Чтобы соединить их. Вместе. И навсегда. И чтобы возродиться вновь. В них же. Новой зарей, новым солнцем. И новой надеждой.
Закат догорел. Последний солнечный луч скользнул по осиротевшим волнам, ткнулся в пену прибоя, а затем, рассыпавшись на ней багряными искрами, исчез без следа в духоте тропической ночи. Густой, влажной, наполненной терпкими ароматами трав и тихим шелестом накатывающего на прибрежный песок моря.
Накрыла скалы незаметно подступившая темнота. И хотя край небосвода еще пламенел, по всему выходило, что это совсем ненадолго. Минута-другая, и всё – последний блик уходящего дня растает в серебре лунного света. Впрочем, луна – это тоже красиво. Всем ведь известно, что есть у нее свои преимущества, о которых знает, наверное, каждый влюбленный.
Глядя на стоящую рядом Жанну, я просто тихо обалдевал. Настолько прекрасной казалась она мне в эти мгновения. Восхитительно беззащитная, искренняя до изумления, хрупкая, открытая всему миру, готовая вот, кажется, прямо сейчас взлететь и парить, парить над морем, впитывая в себя свет далеких звезд, качаясь на лунных волнах, нежась в остатках заката. Забыв обо всём. Обо всём, что было. А я… Отчего-то мне стало жутко. Так жутко, что захотелось тут же накрыть ее куполом, пологом незримой защиты, чтобы оградить, сберечь, сохранить то, что могло исчезнуть в любую секунду, истаять в холодном сиянии ночного светила. Чтобы удержать, чтобы…