домика.
Я слушала их перебранку, проминая пальцами плюшевую белую лошадку, которую купила
для Эрики. И надеялась, что итальянская семейка рано или поздно выплеснет адреналин и
успокоится, разойдясь каждый по лавкам. Что и случилось.
Раздражённый раскрасневшийся Артём пулей выскочил из дома, хлопнув дверями, и
смылся в неизвестном направлении. Скорей всего, зализывать душевные раны у лысой
козы. А я с улыбкой на губах встречала маленькую симпатичную белобрысую девочку, выскользнувшую из кухни.
Эрика подлетела ко мне, прыгнула в объятия и поцеловала меня в щёчку. Любимая тётя!
Выхватила игрушку из рук:
— Олень!
— Милая, это не олень, — я улыбнулась. Трёхлетний ребёнок был просто
непосредственен. — Это лошадь.
Маленькая девочка нахмурилась, вскинула на меня голубые глазки и с невозмутимым
видом спросила:
— А где олень?
Я сдержала улыбку, сохраняя серьёзность. Вроде об оленях мы не договаривались:
— В следующий раз принесу. Пойдём на кухню, чаю попьём.
Через десять минут мы сидели за большим столом, накрытым скатертью в голубой
горошек. Душевная семейная компания поднимала настроение, сгоняя все хлопоты
повседневности. И ели наивкуснейший пирог, собственноручно приготовленный Янкой.
— Когда ты всё успеваешь? — спросила я, надкусывая клубничную начинку,
напомнившую вкус детства.
— В свободное время, — она тепло улыбнулась.
Янусик работала врачом в местной клинической больнице и, как любой представитель
этой благородной профессии, часто пропадала ночами на дежурствах. В её отсутствие с
детьми ночевала няня, иногда я. Ну, разумеется, я это делала чаще на выходных, чем в
будни. Вадьке было уже девять лет. Совсем взрослый.
— Тебе когда на дежурство?
— Вчера была, — произнесла сестра и прищурила лукаво глаза. Похоже, не обойдётся без
свежей байки. Я знала этот взгляд, полный куража и задора! И эти уголки губ, изо всех сил
сдерживающие улыбку.
— Ну, не томи!
— Сейчас расскажу, — выдохнула сестра, собираясь с духом. Сижу я ночью в кабинете, значит. Уже спать собралась. Слышу, в коридоре хрысть-дзынь-брямс. Хрысть-дзынь-
брямс по кафелю. Перепугалась вся.
Янка остановилась, вдохнув в себя больше воздуха, выдохнула его, чтобы более спокойно
продолжить.
— Выглядываю наружу. Осторожно так. Медленно. И вижу, как идёт по направлению в
туалет наш пациент, переехавший в палату утром после реанимации. И не просто так идёт, а с бряцанием, как рыцарь средневековый. Знаешь, в чём? В суднах! Понимаешь, Юля? В
наших больничных суднах вместо тапочек! Я ему ору вслед: «Ты что, с ума сошёл?»
— И что-о-о? — у меня ещё получалось сдерживать икотный смех, который стремительно