себя этим вечером. — И, декламируя аннотацию, зачитала. — «Чистая и гладкая кожа за
три минуты».
Я чувствовала, как подкатывают к горлу толчки, готовые разорваться приступом
истерического смеха.
— А потом?
— Потом? Потом я взяла своё в последний раз и по-английски исчезла. Из его жизни
навсегда. Пусть идёт к своей соседке!
Я не выдержала и рассмеялась, с восхищением глядя на подругу.
— Звонил?
— Да. Представляешь? Десять пропущенных. Но я с плешивыми как-то не очень.
Понимаешь, да? — И она посмотрела на меня, словно ища поддержки.
— Понимаю, — я ещё смеялась. — Конфеты хочешь?
— Шоколадные?
— Да. Специально принесла для тебя, — соврала я, протягивая ей коробку.
Умасленная и раздобревшая Усачёва покинула мой кабинет, а я снова углубилась в работу.
Жёстко она с ним. Вот бы коню ламборджинскому такое устроить, пришла шальная
мысль, заставив вспомнить Кассия. Стоит ли говорить, что эта мысль была спешным
образом задвинута очередным ворохом бумажек?
Ближе к обеду трель внутреннего телефона подсказала, что вызывает начальник. Надеюсь, не на ковёр. Заглянула в кабинет и увидела шефа, нервно выбивающего дробь по столу
пальцами. Интересно.
— Да, Геннадий Петрович? Вызывали?
— Заходите, Юлия Андреевна, — интонация шефа не сулила ничего хорошего.
— Что-то случилось? — я с любопытством взирала на раздражённого начальника.
— Случилось. Я нашёл несколько ошибок в твоих бумажках. И очень сильно зол.
Чувствую, будешь и дальше такой невнимательной, скоро потеряешь работу.
— Вы уверены? — Моё хорошее настроение резко испортилось.
— Вполне. Подумайте над своим поведением, Юленька, — чеканил каждое слово шеф. —
О ваших ответах руководству, клиентам. Должность серьёзная. Сами понимаете, — он
сделал паузу и приказал. — Идите к себе. Надеюсь, вы всё поняли.
Я пулей вылетела из кабинета и только в коридоре осознала, что, указав мне на ошибки, он
и слова не сказал, какие они. Каждая фраза нашего диалога приобретала другую окраску.
Неужели... Мне не хотелось в это до конца верить, но... Без вариантов.
Вернулась на своё рабочее место, чтобы увидеть на столе небольшой бумажный конверт, перевязанный голубенькой ленточкой. Это ещё что такое? Мои руки осторожно взяли
бумажку, на которой печатными буквами было чёрным по белому написано: «Юлии
Вороновой».
Пальцы тут же скинули ленту, чтобы развернуть письмо, которое лежало внутри. А затем
перед глазами запрыгали, заплясали крупные вырезанные разноцветные буквы,
выстраиваясь в одно-единственное предложение: «Б Е Р Е Г И С Ь, С У Ч К А».
Бумага тут же вылетела из рук и упала на пол. Да меня не было всего несколько минут! Я