.
Въ связи съ тѣмъ вліяніемъ, какое необходимо должна была оказать на современниковъ государственная идея, такъ рѣзко высказывавшаяся и въ литературныхъ трудахъ, и въ практической дѣятельности Макіавелли, находятся его патріотическія стремленія, также оказавшіяся не безъ вліянія на западную Европу. Съ этой стороны, политическая дѣятельность Макіавелли является въ самой непосредственной связи съ предшествовавшей исторіей Италіи. Мы старались уже указать, какъ къ концу среднихъ вѣковъ, папская власть, служившая до того времени національнымъ знаменемъ Италіи, потеряла кредитъ въ глазахъ итальянскихъ патріотовъ, и какъ въ слѣдъ за тѣмъ Петрарка и Коло ди Ріенцо пытались найдти выходъ изъ тяготившаго ихъ порядка вещей въ возвращеніи къ государственному и политическому быту классической старины. Теперь, въ лицѣ Макіавелли, патріотическія стремленія Италіи находятъ другой исходъ. Макіавелли точно также, какъ и его предшественники, скорбитъ о политическомъ ничтожествѣ своей родины, о ея національной разрозненности, разорванности, объ отсутствіи между отдѣльными частями ея единой централизующей связи; но онъ указываетъ другой путь къ достиженію политическаго могущества и единства Италіи. Убѣдясь, что папство не въ силахъ выполнить этой великой задачи, онъ обращается къ свѣтской власти, но не къ чужеземной, не къ императорской, какъ это дѣлали гибеллины, a къ такой власти, которая возросла бы на итальянской почвѣ и дѣйствовала бы итальянскими силами, Онъ ищетъ кругомъ себя итальянскаго государя, который, тѣмъ или другимъ путемъ, честно или безчестно, могъ бы настолько возвыситься надъ другими владѣтельными домами Италіи, чтобъ въ его лицѣ осуществилась идея итальянскаго единства. Такого государя находить онъ въ Цезарѣ Борджіа. Сынъ Александра VI, порочный, хитрый, мстительный, жестокій, одержимый безграничнымъ честолюбіемъ и одаренный замѣчательною силою воли. Цезарь Борджіа, при болѣе благопріятныхъ условіяхъ, могъ бы съ успѣхомъ выполнить задачу, которой такъ сочувствовалъ Макіавелли. Этимъ объясняются дружественныя отношенія, въ которыхъ находился великій флорентинець къ Цезарю Борджіа. Онъ видѣлъ въ немъ государя, который могъ силою и коварствомъ сосредоточить въ своихъ рукахъ господство надъ Италіей и вырвать ее изъ рукъ чужеземцевъ[84]. Обстоятельства сложились такимъ образомъ, что планъ, начертанный честолюбіемъ Цезаря Борджіа и патріотизмомъ Макіавелли, не могъ быть приведенъ въ исполненіе; но этотъ планъ все таки имѣетъ великое значеніе, потому что здѣсь смѣло заявленъ принципъ національности, которому, по видимому, предстоитъ высокая роль въ исторіи. Съ другой стороны, патріотическія стремленія Макіавелли имѣютъ для насъ тотъ же смыслъ, какъ и классическія мечты Петрарки, и республиканскіе планы Коло ди Ріенцо: это не болѣе, какъ разнообразныя проявленія все той же живучей патріотической идеи, которая не умирала въ продолженіе столѣтій, и которая служить мотивомъ современнаго итальянскаго движенія.