"Эти виллы были восхитительны по смѣси искусства съ природой, по своему сельско-хозяйственному характеру, который любятъ Итальянцы. Наши замки, чисто военные, въ своей феодальной спѣси, казалось, презирали, удаляли отъ себя поле и земледѣльческій трудъ, держались подальше отъ земли рабовъ. Благородно-скучные, они, для прогулки своей пленной владѣтельницы, представляли только надоѣдающую террасу, безъ вида, безъ тѣни, гдѣ росла кое-какая желтая, печальная трава. Напротивъ того, виллы итальянскія, на-стоящіе музеи и далеко превосходившія эти замки относительно искусства, были украшены садоводствомъ и свободно раскидывались вокругъ парками и разнообразною культурою. Охраняемыя при входѣ нѣмымъ народомъ изъ альбастра и порфира, окруженныя портиками съ миленькими окнами, эти очаровательныя жилища скрывали внутри не только ослѣпительную роскошь тканей, прекрасныхъ шелковъ, венеціанскихъ разно-цвѣтныхъ хрусталей, но и всякихъ изящныхъ предметовъ удовольствія и пользы, въ которыхъ было предусмотрено все: здѣсь были разные погреба, изысканныя кухни, аптеки, глубокія пуховыя постели, даже фландрскіе ковры, на которые, при пробужденіи, могла опуститься маленькая голая ножка, защищенная ими отъ холоднаго мрамора".
"Здѣсь были воздушныя террасы, висячіе сады и самые разнообразные виды. Какъ разъ возлѣ идиллія сельскаго хозяйства: олень и корова, подходящіе вечеромъ безбоязненно къ брызжущимъ водамъ мраморныхъ фонтановъ; вдали – на валѣ пасущіяся стада, сѣнокосъ или сборъ винограда, виргиліевская жизнь мирныхъ трудовъ. И все это было окаймлено, въ спокойной дали, мраморными аппенинами, или альпами, покрыты-ми вѣчнымъ снѣгомъ".
"Зима ничего не отнимаетъ у этихъ пейзажей. Даже запущенность и руины придаютъ имъ новую прелесть. Въ садахъ, гдѣ прекращается культура, въ большихъ виноградникахъ, оставленныхъ на свободѣ, сильныя растенія какъ будто радуются отсутствію человѣка. Они становятся хозяевами жилища, овладѣваютъ колоннадами, цѣпляются за мраморные обломки и ласкаютъ одинокія статуи. Все это очень дико и вмѣстѣ очень пріятно, исполнено сладостно-суроваго характера, soave auslero;– все это не возбуждаетъ недовѣрія, но слишкомъ могущественно дѣйствуетъ на душу, усыпляя ее, убаюкивая любовью и пустыми грезами"[188].
Понятно само собою, что вліяніе итальянской культуры на французскую, слѣды котораго, какъ мы убѣдимся, очевидны, не было результатомъ одного по-хода Карла VIII: оно было слѣдствіемъ цѣлаго ряда французско-итальянскихъ войнъ, приведшаго Италію въ продолжительное столкновеніе не только съ Франціей, но съ выходцами почти всей Европы. Излагая походъ Карла VIII, мы имѣли въ виду представить очеркъ внутренняго состоянія Италіи конца XV вѣка в общую характеристику французско-итальянскихъ войнъ, главныя черты которыхъ остаются почти неизмѣнными при Людовикѣ XII и Францискѣ I; излагать же исторію всѣхъ итальянскихъ войнъ этого періода мы не видимъ надобности, и не находимъ даже возможности, по недостатку собраннаго нами матеріала. Въ заключеніе нашего труда, мы обозначимъ только въ главныхъ признакахъ вліяніе, оказанное итальянскими войнами на внутреннее перерожденіе Франціи. Начнемъ съ искусствъ, такъ какъ въ этой области воздѣйствіе итальянской культуры оказывается наиболѣе осязательнымъ и плодотворнымъ.