У бывшей многоэтажки, являющейся сегодня домом Совета Старейшин, пьяные голоса нестройно, с подвыванием, запели что-то трудно узнаваемое как мелодией, так и словами. После каждой фразы собачий хор на рынке дружно брался подпевать. Надо отдать должное, у собак выходило гораздо лучше, и Страж мысленно им поаплодировал.
Под самым фонарем, похохатывая, курили два охранника и смотрели в противоположную центральной площади сторону. Оттуда доносились истеричный женский крик и редко отвечающий ему, явно нетрезвый бас вернувшегося с гулянки мужика:
– Набрался уже, скотина! Бездарь! Тварь подзаборная! Получка где?! Чем детей кормить?!
– Уйду… Совсем уйду от тебя, стерва! К Вальке свалю на хрен!
– К этой шмаре?! Иди, иди! Кто держит-то?! Вот и сопьетесь с ней на пару, так она тебя в могилу и сведет раньше времени, чучело!
Жека, уловив взгляд сталкера, хмыкнул и пояснил:
– Жалование сегодня у воинства выплатили, как раз вчера налоги с фермеров и торговцев собрали в Совете. Поди, после дележки крупного куша Старейшины и остальных порадовать решили…
– Так кто ж себя любимого обделит? – Страж стрельнул глазами в сторону дома. – В какой комнате этот юродивый обитает? Спит, наверное, уже?
– Да там комната всего одна. Двери между ней и кухней нет, только занавески. Но не советую об них тереться, до того засаленные и грязные, что снова мыться придется, да еще и стираться наверняка. Аккуратно в сторону их отодвигай при входе.
– А лаз на чердак в доме находится или снаружи?
Охранник поморщился, оценивающе оглядел худую крышу с разломанным местами шифером, чудом держащимся на стропилах.
– В доме. Но он заколочен, вроде, был. Тохе при его немощи чердак без надобности. Да и лестницы там точно нет. Если доски у лаза отдирать будешь, шум поднимешь…
– Ясно, – Везунчик подобрался к небольшому окошку, ведущему в сени. – Попробуем здесь пролезть. Ты как, со мной?
– Конечно! В крайнем случае, меня он узнает, посговорчивее будет.
– Тогда придержи створку, я сейчас ее ножом подцепить попробую, – сталкер включил «ночник» шлема и, уже взявшись за подоконник, резко отдернул руку назад. – Стоп! Это что, кровь? – указал он на темное пятно.
Жека тронул пальцем липкую массу, поднес к носу и принюхался.
– Возможно… Ни дерьмом, ни еще чем другим не пахнет…
– Тогда погоди, – Везунчик насторожился. – Побудь здесь, по сторонам внимательно озирайся, а я быстро заберусь, гляну – что там и как. Чую – недоброе произошло…
Стараясь не оставлять следов, Страж осторожно протиснулся в окно и крадучись добрался до комнаты. Карниз из старой ржавой трубы с висящими шторами оказался сорван с одного гвоздя. Нижний край ткани тянулся по полу и мок в большой набежавшей луже крови. Везунчик присмотрелся и понял, что от хозяина хибары теперь вряд ли можно получить даже минимум информации. Тоху сейчас нельзя было назвать только безногим, поскольку голова калеки с раскрытым в ужасе ртом и застывшими глазами находилась в двух метрах от тела.