С Олегом мы познакомились во время моей практики, которую я проходила в местной клинике, куда его доставили с подозрением на двустороннюю пневмонию. К счастью, диагноз не подтвердился, но за те десять дней, что он провел в стенах клиники, мы стали очень близки. После выписки он часто звонил мне, приглашал на свидания и, в конце концов, я сдалась, и мы начали встречаться.
— Лера? — настойчиво позвал Олег, и по его тону было понятно, что он делает это не в первый раз.
— Что?
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил муж, пристально вглядываясь в мои глаза.
— Да, я просто задумалась. Извини, ты что-то спросил?
— Я спросил, как прошел вчерашний вечер? Когда, я пришел, ты уже спала, поэтому у меня не было возможности спросить.
Нет, не спала. Притворялась.
В последнее время, я слишком часто притворяюсь. Притворяюсь, что ничего не чувствую, когда думаю об Алексе. Притворяюсь, что не замечаю как бешено колотиться мое сердце рядом с ним. Притворяюсь, что не было никакого поцелуя, вскружившего мне голову.
— Хорошо. Выпили вина, поболтали…в неформальной обстановке, — промямлила я, ощущая на себе тяжелый взгляд Олега. Отставив стакан в сторону, муж присел передо мной, и взял мои ладони в свои руки.
— Лера, послушай, — начал Олег, и я напряглась, — Я знаю, что слишком много времени мне приходится уделять работе и меня это действительно беспокоит, но пока я вряд ли смогу что-то с этим сделать. Руководство требует от меня полной отдачи и этот проект очень важен. Но я хочу, чтобы ты знала: ты важна для меня не меньше. И я обещаю, как только объект будет сдан, первое, что я сделаю — это отвезу тебя в Париж. Ты ведь хотела в Париж?
Нет, не хотела.
Венеция. Площадь Сан-Марко, Гранд-канал, кафе "Флориан"…
Вот, моя мечта. Как жаль, что ты так и не смог этого запомнить.
— Ты мне веришь?
Слыша раскаяние в голосе мужа, я медленно кивнула головой, до конца не уверенная, что верю. Да и, как я могу ему верить, если за последние несколько дней я разучилась доверять самой себе?
Алекс, мать его, Фог! Черт бы тебя побрал!
***
Для половины десятого утра, в агентстве было непривычно тихо. Обычно в это время здесь непрерывно звучал звонкий голос Нины, весело переговаривающейся с молодым доставщиком цветов или хозяином строительного магазина через дорогу. Сейчас слышалось лишь жужжание системного блока и бульканье закипающей воды в чайнике. Но очевидно, что Нина была где-то здесь. Об этом говорил запах цветочных духов и лака для волос, а также, висевший на спинке стула лиловый кардиган.
Непонятные звуки, неожиданно раздавшиеся из моего кабинета, заставили меня насторожиться. Нахмурившись и осторожно ступив вперед, я открыла дверь и едва не отдала Богу душу. Весь пол был устлан черно-белыми страницами газет, а стол, прежде стоявший в центре комнаты, находился у стены, также как и пол, заботливо прикрытый листами отечественной прессы. Из старого радиоприемника (не понимаю, как он вообще здесь оказался) установленного на максимальную громкость, нежный девичий голос пел о трудностях подросткового возраста, временами прерываясь на скрежет и отвратительное шипение. И в центре всего этого безобразия находилась моя неугомонная секретарша. Одетая в спортивные штаны и мешковатую футболку, Нина стояла на стремянке с валиком в руке и красила МОЮ стену, подпевая поп-диве из приемника.