– После этой встречи со знакомой, чье имя я так и не вспомнила, за мной по пятам ходит ощущение, что я очень многое потеряла. Августину я с трудом выгнала из своего сердца. Больше я не обнимаюсь с малознакомыми людьми и не раздаю комплименты, как воздушные поцелуи. Я сузила круг общения до десяти человек, но это действительно те люди, которых я люблю всей душой. Мне все труднее играть в театре, потому что он требует стопроцентной отдачи, а я, наверное, уже не смогу, как прежде, приносить ему такие жертвы. Я не знаю, как мне быть дальше…
Мы стояли с Машей у подъезда нашего дома и молчали. Она смотрела на меня так по-взрослому, моя девочка, такая большая и все-таки моя…
И я наконец сказала ей, глядя прямо в глаза, как из сердца вынула:
– Прости меня, доченька, меня долго не было рядом.
И Машка кинулась ко мне, обняла меня крепко, как раньше, у ворот детского сада, когда не хотела отпускать меня на работу.
– Мне так не хватало тебя, мама, – сказала она негромко и всхлипнула.
Так мы и стояли, обнявшись, в вечерней тишине под одиноким фонарем, и я гладила Машу по голове, и шептала какие-то ласковые слова, и в груди разливалось тепло, и вдруг захотелось перекреститься: «Спасибо, Господи»…
Вдруг Маша подняла ко мне свою заплаканную мордашку и сказала:
– Ты знаешь, мы с бабушкой ходили на «Августину», два раза. Ты там круче всех играешь, правда. Не спеши уходить, мам, ты еще там всем носы утрешь.
Я улыбнулась, а Маша, улыбнувшись мне в ответ, потянула меня за руку:
– Пошли, мам, как раньше, пончики есть.
3. Северина
«Радуйся,
радуйся,
Ты доконала!
Теперь
Такая тоска,
Чтоб только добежать до канала
И голову сунуть воде в оскал».
В. В. Маяковский, «Флейта-позвоночник»
Иду и бормочу себе под нос в такт шагам: «Радуйся, радуйся…». Заело. Когда на душе становится тошно и тоскливо, я выхожу из дома и брожу по улицам, езжу на метро, гуляю. Я не просто смотрю на людей – я всматриваюсь в их лица, пытаюсь проникнуть в душу, угадать мысли. Что в этом плохого? Я брожу как лунатик и схожу с ума от тоски.
Казалось бы, в пустой квартире одиноко. А в пустом городе? Идти среди незнакомых безразличных людей, и понимать, что все до одного они пройдут мимо, если тебе станет плохо.
В двухмиллионном городе пустынно и страшно… И все же я выхожу из дома и иду, куда глаза глядят, как можно дальше от самой себя.
Меня зовут Северина. Мой отец был историком, бредил казачеством, хотел мальчика, а получилась я. Но он не сильно расстроился. Он рассказывал мне вечерами о Запорожской Сечи и Хортице, Хмельницком, Сагайдачном, Мазепе и других гетьманах. Это было лучше всякой сказки! Я засыпала и видела цветные сны…