А сейчас… Прошло столько времени, что воспоминания об отце кажутся мне только отрывками тех сновидений.
«…Радуйся, ты доконала…» Вчера я читала Маяковского, и мне остро захотелось с ним поговорить. Просто как человек с человеком – по душам, как говорила с отцом и соседом Александром Ивановичем.
Я снимала комнату в большой квартире в доме с толстыми стенами и высокими потолками. Со мной жила хозяйка Марина и ее отец Александр Иванович. Он был седой, худой, с жидкой бородкой. Наши комнаты были рядом, и я слышала, как по ночам его мучает кашель. Он жил затворником, редко выходил на улицу, никому не звонил, но слушал радио, читал газеты и книги. По вечерам он неизменно выходил на кухню пить чай, и мы с ним долго разговаривали, бывало, и спорили. О чем бы мы ни говорили, ему всегда было что сказать.
Однажды вечером он не вышел. На мой немой вопрос Марина хмуро ответила:
– Заболел он.
Вечером я уже не стала его беспокоить, а следующим утром, постучалась в дверь комнаты старика:
– Александр Иванович, можно?
– Заходи, – голос старика был грустным, усталым.
Я впервые оказалась в его комнате. Обстановка была нехитрой: шкафы с книгами, кровать с тумбочкой, кресло, стол да стул. У окна стоял старинный массивный буфет: гордый, в завитушках, он блестел черными лаковыми боками и улыбался большой тарелкой для рыбы, стоявшей посередине под стеклом.
Старик был бледнее обычного, сидел в кресле, на коленях у него лежали газеты.
– Марина сказала, что вы заболели. Может, вам помочь чем-то или принести что-то? – спросила я робко.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно. Спасибо, что зашла, – тепло сказал старик.
– Да не за что. Я навещать вас буду, ладно?
– Заходи, я буду рад.
И я заходила. Мы подолгу и о многом говорили, и однажды он рассказал мне о себе:
– Я ведь всю жизнь на заводе инженером проработал. Без малого сорок лет. Вот, эту квартиру завод выписал. А раньше я в Боркино жил, это совсем недалеко от города. Каждый день на электричке: дом-работа, работа-дом. Все меня жалели, что далеко живу. А для меня эти поездки просто счастьем были. Сяду у окошка – села, леса, поля – любуюсь, о своем думаю… Дома о работе думаешь, на работе о доме, а в электричке – милое дело! – О природе, о жизни думаешь… А небо-то какое! Каждый день новое, и ни разу природа не повторилась! А осень…
Александр Иванович вдруг грустно вздохнул, и, взглянув в окно, продолжил:
– Осень… Любил я ее…
– Ну что вы говорите! – сказала я. – Вы еще кучу лет проживете! Вы выздоровеете!
Он только посмотрел на меня, грустно покачал головой и улыбнулся.