– Знаешь, что он мне сказал? Что если ты не подчинишься, я должна добиться судебного запрета. Он хочет, чтобы ты запомнил его таким, каким любил.
– Мне нужно его увидеть.
От обиды и бессилия Джерри чуть не плакал. Всё это походило на злой нелепый розыгрыш. Двадцать пять лет счастливой жизни с Микки, прожитые на одном дыхании, не подготовили его ни к чему подобному. Неделю назад он проснулся утром; не обнаружив обожаемого супруга подле себя, ничуть не обеспокоился – Микки частенько срывается к больным среди ночи. По мобильнику милый был не доступен, что тоже поначалу вполне укладывалось в естественные рамки. Так он успокаивал себя до вечера, пока не позвонила Люсси, которая объявила, что папочка у неё, и останется погостить, по крайней мере, на неделю. Сам «папочка» то ли не в духе, то ли не в форме и к телефону не может подойти. «Какой дурак! – Казнился Джерри. – Я должен был сразу сорваться к ним. Господи! Чего же я ждал?». Всю неделю он пытался дозвониться до друга, тот упорно не отвечал. А потом опять позвонила Люсси и выдала нечто ни с чем не сообразное: «Микки пожелал остаться в доме для престарелых».
– Нет, я в аду или во сне. Как ты могла допустить такое?
– Думаешь, я в восторге? Он ничего не хочет слушать, сам всё решил. Ему там нравится. По-видимому, флюиды всё еще в силе, потому что мальчики санитары с ним более чем любезны. Они его обожают. Он этим забавляется. Он говорит, что в этом пансионе чувствует себя настоящим стариком, от чего получает удовольствие. Я ведь тоже устроила истерику. Била себя кулаком в грудь, кричала, что мой отец попадет в богадельню только через мой труп. Но он меня переупрямил. И поверь мне на слово, лучше тебе его не видеть. Слишком велико потрясение.
– Он неузнаваем?
– Когда я в тот день открыла дверь, ни на секунду не было сомнения, кто передо мной. Но это было… нет, я слов не подберу.
Микки тогда проснулся чуть свет. Еле продрал глаза – так плохо он никогда себя не чувствовал. По привычке поплелся в ванную, надеясь облегчить свое состояние под душем. Глянул в зеркало и никогда не употребляемое русское ругательство, ужасно грязное, само из него вырвалось:
– П…ц! Портрет Дориана Грея.
Он постарел. Выглядел точно на свои восемьдесят. Сердце застучало так, что Микки испугался – сейчас оно выпрыгнет из груди. Он даже придержал его рукой. «Главное Джерри не напугать». Единственное решение созрело мгновенно. Он бесшумно и скоро оделся. Глаза очень плохо видели, поэтому пришлось воспользоваться рейсовым автобусом, чтобы потом пересесть в междугородний.