– Даже так?
– Или не с мафией, может, с бандой помельче. Короче, разузнай, что сможешь. И главное где он сейчас. Хотя бы жив, или нет?
– Понятно.
– Пожалуй, всё пока. А там посмотрим. В зависимости от того, какие планы у полиции.
– Наш подопечный попал в беду?
– Пока не ясно. История, которую он рассказал, другого кого, может, и навела бы на подозрения, но я ему верю.
– Настолько же, насколько не доверял ему раньше?
– Вот именно.
– А твоя жажда искупления злую шутку с тобой не сыграет? Что у него за дела с этим русским?
Финчли поведал в общих чертах о Миккиной неудачной интрижке.
– Так. И что тебя в его истории смущает?
– Я же говорю, меня ничего.
– Хорошо, а что бы смутило кого-то другого?
– А самого тебя ничего не настораживает?
– Нет, не очень. Я как-то к нему заранее проникся и тоже склонен верить, но если придираться, то конечно, можно подумать, укокошил он своего любовника и даже знает слабые места, на которых люди прокалываются, вроде ДНК. И свидетели в клинике какие-никакие отыщутся. Глупо думать, что они прямо там развлекались, а ни одна живая душа ничего не заметила.
– Что ж они, такие скромные все?
– Подумай получше, он врач. Неужто санитарки, там всякие уборщики ему в глаза намеки будут делать? Если в его кругу не знают, это не значит, что не знает никто. И он должен это понимать. Вот ты говоришь, ему три года помощи не предлагал, но он-то тоже только теперь возник. Может, рыльце-то в пушку?
– Да, кое-что сомнительно.
– Угу. Но мы же на его стороне.
– Точно. Вот поэтому для начала постарайся найти Ростовцева.
– Ясно, шеф. Не беспокойся.
Нежность. Несказанная нежность буквально пропитала комнату, её полумрак и сладковатый, чуть удушливый воздух. Старая, давно осточертевшая мебель, тоже пропитанная нежностью, казалась теперь очень милой, и набивший оскомину узор на обоях таким свежим сделался, оригинальным. Эта нежность и самого Тедди размягчила, расслабила, не давая возможности двинуться лишний раз, приятно щекотала суставы, шевелила волосы на затылке, пуская по спине мелкие иголочки дрожи.
– Мы с тобой похожи, – полушепотом сказал Тедди, поглаживая пальцем влажный висок Микки.
Микки улыбнулся и сделал озорные глаза:
– Неужели?
– Да. Я тоже не коллекционер. Среди геев это редкость, такая склонность к моногамии. Если бы Дерек не умер, я до сих пор был бы с ним.
Они лежали, обнявшись, обнаженные, между сплетенными ногами и слепленными животами еще не успело просохнуть. Микки нехотя высвободился из объятий. Умилительно шлепая босыми пятками, почапал в сторону душа. А переполнявшая Тедди нежность, всё еще не выпускала его.