Что из себя представляет горный народ, воительница почти не знала. По словам старейшин, это были странные люди, отмеченные стихийными богами, скрывающиеся в горах и не вникающие в суть происходящего на большой земле. Таша представляла их этакими монахами, наподобие послушников в храме бога ветра, полностью погруженными в медитации и взаимодействие с природой. Как-то давно она читала старую книгу, в которой рассказывалось о таких людях. Они исповедовали свою собственную религию, никак не вмешиваясь в дела остального мира. Возможно, думала Таша, будь таких людей чуть больше, Катастрофы могло бы и не быть. Стихийные боги сжалились бы над человеческим родом, оставляя их решать свои проблемы самостоятельно. И не было бы миллионов смертей, горя и морей, океанов крови, окрасивших Землю в мерзкий алый цвет.
Придирчиво всматриваясь в горы впереди, Таша ускорила шаг. Ей нужно было оказаться там как можно быстрее. Неизвестно, через сколько времени судьба сведет ее с детьми солнца и луны. Воительница была истощена, ее минимальные запасы еды были на исходе, а воды оставалось лишь на самом дне фляжки. Ей нужен был обед и нормальный отдых, чтобы набраться сил и быть готовой ко всему.
Таша чувствовала, как ее сердце начинает стучаться все быстрее и быстрее, заходясь в радостном неведении от того, что ей посчастливится увидеть что-то помимо бесконечных песков и яркого солнца – что-то непривычное и от этого прекрасное. Девушку манили новые знания и впечатления. Это были обычные желания молодой женщины, и Таша корила себя за то, что все еще испытывает их, несмотря на годы тренировок и отчуждения. Ведь она не должна была быть обычной девушкой. Она – оружие, выкованное в самом сердце пустыни, не знающее ни жалости, ни боли, ни радости или других низменных эмоций простых, обычных людей. Ей необходимо было не думать ни о чем, кроме своей великой миссии. Но в голове то и дело всплывали мысли о том, как же живут другие оставшиеся в живых люди, как устроен их быт, и если среди них подобные ей – воины. Таша была почему-то уверена, что есть. И ей не терпелось увидеть их техники ведения боя, то, как они тренируются и самосовершенствуются. Воительница была жадной до знаний, и корила себя за это.
Старейшины говорили, что выжившие после Катастрофы люди, разделились на своеобразные лагеря, почитающие главных стихийных богов.
В пустыне люди поклонялись богу ветра, вымаливая у него прохладный ветерок и редкие дожди. Таше и сама не раз молилась богу ветра, но просила у него не того, что другие. Она просила у него храбрости, смелости и воли, чтобы оставаться сильной перед лицом опасностей и трудностей. Просила, чтобы ее рука не дрогнула, когда придет время выполнить задание. Таша, конечно, никому не говорила, но ее молитвы иногда были обращены и к другому божеству – богу огня и войны, богу, так много получившему после Катастрофы. Она знала, что он не участвовал в Катастрофе, ведь нигде на Земле не было огня, и это знание еще сильнее заставляло Ташу ощущать некоторую признательность к этому божеству. Она молила бога огня о силе и бесстрашии, о том, чтобы ее путь воина не был закончен сразу после окончания ее задания. Воительнице хотелось большего – странствий, хороших противников и великих побед. Если бы о подобных ее мыслях узнали старейшины, Таша незамедлительно бы была жестко наказана. Ее молитвы были детищем тщеславия, а она не должна была испытывать подобное. Именно поэтому девушка никогда даже не упоминала бога огня в своих речах. У него не было народа, не было людей, которые поклонялись исключительно ему. Тем не менее, Таша была уверена, что он и без этих глупых молитв получает достаточно крови в своих нереальных храмах на свои несуществующие алтари.