– Приглядывай за мной, – наконец сказал он, – а то я могу удариться в проповедники.
Лилли рассмеялась.
– Ничего, с этим я справлюсь, – она вдруг протянула Келвину руку – сама удивилась этому – и добавила: – Что ж, пожалуй, пора это сказать… Добро пожаловать в Вудбери.
Келвин крепко пожал ее руку.
– Благодарю.
– Мы рады тебе, Келвин.
– Спасибо.
Они расцепили руки, и Лилли продолжила:
– Я хочу предложить тебе стать постоянным членом комитета. Что скажешь?
– Что за комитет?
– Группа людей, которая проводит регулярные встречи – ты уже посетил одну на прошлой неделе, когда мы обсуждали, что делать со стадом. Цель одна – принимать решения. Нам нужны здравомыслящие люди.
Келвин прикусил губу и обдумал это предложение.
– Пожалуй, я не против.
– Отлично. В таком случае – решено.
– Но у меня вопрос.
– Какой?
– Ты рассказывала о человеке, который раньше управлял этим городом, он еще называл себя Губернатором…
– Верно, – кивнула Лилли. – И что с ним не так?
Келвин посмотрел ей в глаза.
– Я просто хочу уточнить. Знаю, тот парень был не из лучших и теперь у вас здесь больше демократии, но я просто хочу уточнить кое-что, чтобы я понимал.
– Что именно?
Казалось, Келвин тщательно подбирает слова.
– Ты разве не… хм… не новый Губернатор?
Лилли протяжно вздохнула.
– Вовсе нет, Келвин. Вовсе нет.
Было поздно. Луна сияла высоко в небесах. В лесу к востоку от Вудбери было тихо, как в церкви. Сверчки стрекотали в бархатной тени сосен, растущих вдоль речки Элкинс. Ветер приносил отдельные звуки: журчание воды, жалобные стоны, треск веток и сбивчивое дыхание изнуренного человека в изодранной одежде, который пробирался по берегу, озираясь по сторонам.
Риз Ли Хоуторн весь вечер петлял между деревьями, шагая вдоль реки на юг в поисках моста или упавшего дерева, по которому можно было перебраться через широкий поток мутной воды. Нужно было идти строго на запад, но дорогу пересекала река, которая оказалась довольно широкой и глубокой, к тому же с сильным течением и холодной водой. От голода у Риза начались галлюцинации. Он видел крошечные светящиеся глаза, которые наблюдали за ним из-за деревьев. Он видел звездную пыль, которая плавала в темноте. Ноги почти не слушались. Он чувствовал вонь ходячих и слышал позади шорох неуклюжих, шаркающих шагов. А может, все это ему лишь чудилось. Он понимал, что не стоит идти ночью, это было слишком опасно, но только ночью у него появлялся ориентир, а с ним и надежда не сбиться с пути.
Он остановился, чтобы перевести дух, прислонился к стволу огромного дуба и безмолвно помолился Богу, прося указать ему путь и дать ему сил, и в этот момент футах в тридцати пяти от него что-то мелькнуло. Он моргнул и отвел взгляд, решив, что это, наверное, очередная галлюцинация. А потом снова посмотрел в ту же точку.