В России самую беспощадную войну розгам объявил в своем творчестве Чехов. Наша школа сделала отца писателя символом мракобесия, хотя тот из кожи лез вон, чтобы дать детям образование, а поскольку А.П. Чехов дважды оставался на второй год, а обучение в гимназии стоило дорого, то отец разорился, видимо, в том числе и из-за сына. Тем не менее розги воспринимались в детстве писателем крайне болезненно. Чехова горячо поддержали интеллигенты. С другой стороны, в среде аристократов жалоб на розги не раздавалось, хотя розги были те же самые. Почему? Розги-то были одинаковые, а вот унижение было разным. Когда простолюдин в стиле отца Чехова наказывал ребенка, он тем самым демонстрировал свою личную власть отца, а личная власть унизительна. Аристократы же считали себя рабами чести, имевшей статус своего рода "божества". Аристократ делал только то, что требовали соображения чести, и он не мог выбирать, что ему делать. Поскольку наказание мотивировалось соображениями чести, то элемента личной власти в нем не было — или он во всяком случае столь остро не ощущался, и обиды не возникало.
Нельзя сказать, что интеллигенты были противниками чести, но только они не придавали ей такого значения. Отличия состоят не в противопоставлении, а скорее в акцентах. И интеллигенты, и аристократы считали, что люди должны быть хорошо образованы и вежливы. Однако мотивировка была разной. Интеллигенты думали, что нужно с уважением относиться ко всем людям, а вежливость есть проявление этого уважения. Аристократы думали иначе. Они полагали, что уважение нужно заслужить, а тех, кто его не заслуживает, должно презирать. Богатство заслугой не считалось, оценки производились из соображений чести. А те требовали быть одинаково вежливыми с богатыми и бедными, сильными и слабыми. Тут уместно вспомнить стихи Марциала:
Cum uoco te dominum, noli tibi, Cinna, placere:
saepe etiam seruum sic resaluto tuum.
(Когда я тебя, Кина, зову "господином", то это не значит, что я хочу тебе нравиться, ибо я так же обращаюсь к твоему рабу, когда отвечаю на его приветствие).
Если грубо разговаривать со слабыми, то с сильными всё равно придется разговаривать вежливо — по разнице в поведении сразу видно, кого человек боится, а в этом есть элемент унижения. Вежливое обращение со слабыми позволяет не унижаться перед сильными.
Тем не менее, видимо, в этом и состоит главное отличие между интеллигентностью и аристократизмом: интеллигенты делали акцент на отношениях с окружающими, аристократы — на отношении к самому себе. Поэтому интеллигенты особое внимание обращали на справедливость в оценках, а аристократы — на красоту своего облика. В частности, интеллигентам не возбранялось в поисках эмпатии (дешевого сочувствия) рассказывать посторонним людям о своих бедах. Например, они не осуждают принцессу Диану, поведавшую журналистам о том, как она страдала из-за измен принца Чарльза или как трудно жить на виду у всех и т.д. С точки зрения аристократизма подобное поведение неприемлемо. На самом деле посторонние люди не могут принимать чужую боль близко к сердцу, а от демонстрации слабых мест красота проигрывает. Это не значит, что аристократы вообще никому не рассказывали о своих неприятностях. Естественно, при ограблении они обращались в полицию, а при вызове психиатра кому-либо из сумасшедших родственников рассказывали о семейных проблемах. Но они не делали этого ради дешевого сочувствия (эмпатии), ибо справедливость оценок посторонних людей их мало волновала.