expressioner par des intonnations (придать выразительность интонацией),
>*gester (жестикулировать) – Лекэн жестикулировал с благородством, historier (подробно рассказывать), éditer (издавать), tomer (делить на тома) – напр.: tomer plus que ne comporte la matière (делить книжку на большее количество томов, чем это позволяет материал), mystifier (мистифицировать),
>*agrémenter (украшать),
>*susurrer (шептать),
>*futiliser (обесценить),
>*moderniser (модернизировать),
>*fanfarer (трубить, рекламировать преувеличенно), mélodier (напевать),
>*odorer (вынюхивать), subodorer (чуять издалека), hameçonner (поймать на удочку), naufrager (потерпеть кораблекрушение), frugaliser par amour de la République (урезывать себя из любви к Республике), stériliser l’industrie (обесплодить индустрию),
>*ajourner (отсрочить),
>*moduler (модулировать), urbaniser une assemblée (придать ассамблее городской вид),
>*pologniser (подвергнуться горькой участи Польши, разделенной на части),
>*germaniser (германизировать),
>*épingler (пришпилить, посадить на булавку) – отсутствие этого глагола оправдывает перифразу Делиля.
>*Substantiver (придать конкретную форму),
>*éduquer (дать образование, воспитать),
>*idèaliser (идеализировать),
>*égoïser (быть эгоистом, много говорить о себе) – «Нельзя упрекнуть автора знаменитых мемуаров Неккера в том, что он не „эгоизировал“».
Новые существительные и прилагательные нужны были революционерам так же, как и глаголы, революционеры вновь ввели в употребление старые слова, которые исчезли со времени М-м де Севинье и Лафонтена. Многие из них были снова забыты, но еще большее число постоянно употребляется и поныне вопреки предсказанию «Меркурия» («Mercure»), ставшего отголоском грамматиков и пуристов X года и насмешливо справлявшегося: «Где же слова, созданные Ронсаром, дю Белле, дю Барта и многими другими? Что сталось в следующем веке со словами, смело пущенными в оборот Менажем?». Но насмешки их были напрасны: Ронсар, Баиф (Baïf) и их друзья из Плеяды хотели заменить в поэзии латинский язык французским, который ученые считали варварским и неряшливым, неспособным на изящество и пышность, присущие греческому и латинскому языкам, – «тем более, – говорили они, – что он не имеет склонений, стоп и чисел, как эти два языка»[44]. Вместо того, чтобы подражать Вийону и смело слагать стихи на народном языке, поэты Плеяды пошли на компромисс и заимствовали у греков и римлян их метрику и слова, «офранцуживая» их. Их революция удалась: они разрушили латынь так основательно, что и их слова, произведенные от античных, погибли в этом разгроме. Революционеры же, наоборот, ввели в аристократический язык только слова народного происхождения. Эти слова обладают удивительной жизнеспособностью, в то время как жизнь слов, введенных учеными и писателями, непрочна и недолговечна