— Немедленно проведем репетицию боевой «тревоги»! — заявил Поев. — Завтра же утром поднимем весь личный состав!
— То-то же, — сказал, успокоившись, комбат. — Но разве о «тревоге» предупреждают заранее? Смотрите, ведь все слышали, что завтра вы ее проводите. Где же тогда неожиданность?
— Есть, товарищ подполковник! — вскричал командир взвода. — Тогда мы проведем «тревогу» послезавтра!
— Опять раскрываешь тайну, — улыбнулся довольный Втащилин. — Разве можно заранее говорить дату?
— Так точно, нельзя! — пробурчал Поев.
— Ладно, готовьте людей к боевой «тревоге», а там видно будет, когда мы ее проведем! — закончил комбат и, показав рукой, что вставать не надо, торжественно удалился демонстрировать свою власть в другой учебный корпус.
После визита комбата Поев стал рыться в уставах и выискивать все, связанное с «тревогой». Затем, поручив сержантам объяснить воинам, как следует действовать по «тревоге», он побежал в штаб батальона.
С этого времени только и разговоров было в роте, что об учебной «тревоге»! С утра до вечера курсанты обсуждали, в чем же заключается разница между боевой «тревогой» и учебной. Об этом же им говорили и офицеры и сержанты. Внесли свой вклад в подготовку демонстрации бдительности и боеготовности и замполиты. Их бесконечные нравоучения сочетались с практической проработкой сержантов. Перед ужином сержанты укладывали воинов в постели, а затем поднимали их по команде, требуя быстроты в движениях.
— Нужно успевать одеться за сорок секунд! — требовал сержант Попков.
— Я в свое время за тридцать секунд одевался! — похвалялся Мешков.
Наконец, когда сержанты утомились, была объявлена команда — строиться на ужин. После приема пищи занятия возобновились, и когда наступила вечерняя поверка, курсанты едва держались на ногах от усталости.
На другой день все возобновилось с прежним усердием.
Замполиты убеждали воинов в неминуемом нападении на них многочисленных армий США и Китая, а строевые командиры уверяли их в том, что Советская Армия даст решительный отпор агрессорам.
История с боевой «тревогой» привела к тому, что многие курсанты стали плохо спать, ожидая ответственной команды и боясь оплошать. Некоторые из них жаловались не только на плохой сон, но и на головную боль, ухудшение памяти, в которой плохо задерживались изучаемые уставы и назидания военачальников. Однако ночи сменялись днями, и никакой «тревоги» никто не объявлял.
Постепенно и эта компания, как и все ей подобные, стала утрачивать актуальность и сходить на нет.
Вдруг однажды, примерно за час до подъема, раздался громкий крик дежурного по роте: — Рота подъем! Тревога!!!